— Если не ошибаюсь, при высадке на берег в ***, где вас, помнится, рапортовали убитым.
— Верно, но только убит был не я, а сержант Мурфи. Отчаянный был человек этот сержант Мурфи. Вот дрался-то! Но только он не был убит, а сам себя убил, потому что не мог сдать отчетов. Жаль малого: умер без напутствия, но все же — царство ему небесное! Я получил рану в ногу и не мог ходить, а между тем вы все отступили и бросили меня одного. Я попал в плен и был отведен в город, но поместили меня не в госпиталь и не в тюрьму, а в дом к одной старой даме, очень богатой, очень знатной. На другой день ко мне явился хирург и вежливо объявил, что ногу мне нужно будет отнять. Я его, также очень вежливо, послал к черту. Мою сторону приняла старая дама и объявила, что будет лечить меня на свой счет и пригласит другого врача. Она так и сделала, и присланный врач залечил мне ногу в какой-нибудь месяц. В конце концов старуха не на шутку в меня влюбилась, и хоть она далеко не соответствовала «грезам моего воображения», как это говорится, но для меня, голяка, имела привлекательность в другом отношении. Правда, у нее был во рту всего один зуб, торчавший на полдюйма из-под верхней губы, но зато она была очень богата. Назначен был у нас даже уж и день для свадьбы, но ее родственники успели пронюхать — старая дура не могла не проболтаться — и в один прекрасный день ко мне явился взвод солдат с унтер-офицером, который вежливо мне объяснил, что прислан отвести меня в тюрьму. Это было и неприятно, и незаконно. Как офицер, я имел право быть отпущенным на честное слово. В этом смысле я написал письмо командующему офицеру, а тот предложил мне на выбор: или отказаться за известное вознаграждение от старой дамы, у которой есть могущественная богатая родня, не желающая допустить такой нелепый брак, или же сесть в тюрьму. Я подумал: с одной стороны — богатство, связи, но зато с другой — единственный торчащий во рту зуб и угроза содержанием в тюрьме. Если же откажусь — буду отпущен даже не на честное слово, а без всяких условий, и, кроме того, мне дадут известную сумму денег. Я согласился и променял старуху с длинным зубом на освобождение из плена. Меня снабдили деньгами и отвезли на небольшом корабле в Гибралтар. Там мне выдали причитавшееся за несколько месяцев жалованье, что с полученной от родных старухи суммой составило очень круглую цифру. С этих пор я решил, что буду очень осторожен, но опять чуть было не попался в сети одной хитрой вдовы. Еще дня два — и быть бы бычку на веревочке. Да.
