Это известие расстроило Аккурат Аккуратовича, так как через две недели он собирался вызвать работника из контрольной организации и показать ему Ютти с бутылкой в руках, после чего, учитывая фантазию этого работника, число недостающих бутылок можно было увеличить до количества, сулящего автору плана и Клавдии Васильевне вполне роскошную жизнь. Дело усугубила бы чужая трудовая книжка да еще немота Ютти, не способного ничего объяснить, а по вероятному мнению следователя — просто не желающего говорить, чтобы не выдать сообщников и не получить больший срок за групповое хищение.
— Где Атти? Ты нашел Атти?! — набросился на Аккурат Аккуратовича вернувшийся с работы Ютти.
«Он сумасшедший, с ним нужно быть осторожнее», — подумал Аккурат Аккуратович и сказал:
— Будет тебе Атти!
— Когда?!
— Завтра!
— Когда?!
— Ну завтра, после того как снова зайдет солнце и ты придешь с работы. Не благодари. Все потом, все потом! — выставил вперед руки Аккурат Аккуратович, останавливая бросившегося к нему Ютти.
Аккурат Аккуратович оставил ликующего Ютти в сарае, а сам пошел в дом, думая, что этого снежного парня нужно задержать во что бы то ни стало, хотя бы на неделю, в течение которой практически возможно совершить большое хищение и оно будет выглядеть правдоподобно.
«Но как заставить Ютти остаться? Где найти эту неведомую Атти?!» — ломал голову Аккурат Аккуратович и, тяжело вздохнув, набрал номер продавщицы отдела:
— Клава, это я. Горим мы с тобой, Клавочка!
— Что такое, Аккурат Аккуратович?! Не может быть!
— Может, Клавочка. Ютти помешался на почве любви. И если я завтра не найду ему его Атти, то он наверняка сбежит. Наверняка!
— Что же делать, Аккурат Аккуратович? Черт знает на чем горим! Даже обидно! Неужели нет выхода?!
— Нет, Клавочка! Вот только если ты заменишь эту Атти…
— Я?!
— А кто же еще, Клавочка? Ты, Клавочка! Кто же еще?!
— Я постараюсь, Аккурат Аккуратович, но не знаю, как получится… — растерянно пробормотала продавщица.
— Как получится, так получится, Клавочка, уж ты постарайся, очень постарайся! — жалобно попросил Аккурат Аккуратович и повесил трубку.
Клавдия Васильевна услышала короткие гудки, но еще долго держала трубку в руках, уйдя в свои мысли, вспомнив молодые годы, когда она имела вполне товарный вид, еще не расплылась и лицо у нее было свежим, не одутловатым, как сейчас, когда можно было прочно устроить личную жизнь, а она порхала, незаметно опускаясь, считая, что вечно будет молодой, а когда одумалась, то рассчитывать на серьезное отношение к себе со стороны мужчин было трудно, и они называли ее уже не Клавочкой, а «шестеркой» или еще хуже, а из всех радостей жизни остались деньги и пьяное забытье.
