. А когда пришел в себя и страх превозмог, кинулся бежать со всех ног. И услышал, как он меня зовет, и увидел, что он ко мне идет. Я остановился, приказу подчиняясь и зла с его стороны опасаясь. Разговор между нами завязался, в котором турецкий язык с арабским мешался.
Воскресший: Как имя твое, человек, кто ты и что привело тебя сюда?
Я подумал про себя: Уж не один ли это из двух ангелов?{19} Его вопросы из числа тех, что задают они. Господи, помоги мне выдержать испытание и упаси от тяжкого наказания, достаточно того, что я уже испытал. Потом обернулся к нему и сказал.
Иса ибн Хишам: Имя мое Иса ибн Хишам, а по роду занятий я служитель пера. Сюда же пришел, чтобы уроки извлечь из посещения могил, по мне они поучительней проповедей, произносимых с минбаров{20}.
Воскресший: А где ж твои чернильница и тетрадь, муаллим{21} Иса?
Иса ибн Хишам: Я не писец и пишу не счета и бумаги канцелярские, а сочинения для любителей чтения.
Воскресший: Недурно. Так вот, сочинитель, ступай-ка в мой дом да вели, чтобы мне принесли мое платье и привели моего коня Дахмана.
Иса ибн Хишам: Где твой дом, господин? Я не знаю его.
Воскресший (презрительно): Скажи мне на милость, из какой ты страны? Вижу, ты не египтянин, ведь в этой стране нет человека, который не знал бы дома Ахмада ал-Маникли-паши, инспектора египетской армии.
Иса ибн Хишам: Нет, паша, я коренной египтянин, а дома твоего не знаю потому, что дома в Египте известны не по их владельцев именам, а по названиям улиц и по номерам. Изволь назвать мне улицу, где стоит твой дом, скажи его номер, и я немедля туда отправлюсь и все, что тебе надобно, доставлю.
Паша (гневно): Ты что, сочинитель, умом повредился? Какие могут быть номера у домов? Номера бывают лишь у указов властей да у армейских частей. Лучше отдай мне свою абайу{22} наготу прикрыть и до дома меня проводи.
Сказал Иса ибн Хишам: Отдал я ему свою абайу — известно, что грабят прохожих только разбойники с больших дорог, а оказалось, что так поступают и жильцы могил, — он брезгливо и нехотя накинул ее на себя и сказал.
Паша: Нужда заставит! Мы облачались, чтобы не быть узнанными, и в худшее тряпье, сопровождая нашего покойного господина Ибрахима-пашу{23}, когда по ночам он обходил город, чтобы самолично проверить дела своих подданных. Но что нам делать, как войти в город?
Иса ибн Хишам: Что ты хочешь сказать?
Паша: Ты забыл, что сейчас последняя треть ночи, а у ворот Каира никто не признает меня в этом наряде? А я не знаю ночного пароля. Нам не откроют ворот!
