Во имя Аллаха Милостивого Милосердного
Слава Аллаху Единому Справедливому. Молитва и мир нашему господину Мухаммаду, Пророку уммы{7}, курайшиту{8}, батхийцу{9}, тихамцу{10}, мекканцу, мединцу и всему его роду добрых и чистых. И далее: здесь собрано то, что было по отдельности опубликовано в газете «Мисбах аш-Шарк» из «Рассказа Исы ибн Хишама». Мы придали ему форму книги, внимательно просмотрев текст и внеся в него необходимые исправления, улучшения и изменения, что-то убрав, а что-то добавив, поскольку напечатанное в газете было отмечено влиянием момента и заботой дня и не годилось для книги, рассчитанной на долгое существование и на перечитывание. Сам же «Рассказ», хотя и содержит элементы воображения и выдумки, является правдой, облаченной в одежды вымысла, а не вымыслом, отлитым в форму правды. Таким способом мы хотели показать нравы и привычки людей, разъяснить, от каких недостатков следует избавляться и каким достоинствам подражать. А успех во всех делах и расплата за все сказанное и сделанное — от Аллаха.
Привиделось мне во сне, будто по пустынному кладбищу ал-Имам{12} я бродил среди надгробий и могил ночью лунною, чудесной, осиянной блеском светил небесных, при свете их хоть жемчужины на нитку нанизывай, хоть песчинки малые пересчитывай. Могилы и камни я созерцал и сам с собою рассуждал о гордыне человека безмерной, о погоне его за славой беспримерной, о том, сколь велики его притязания и необузданны желания, как много мнит он о себе, забывая о предуготованной ему судьбе. До небес гордец нос задирает, собранное и накопленное напоказ выставляет, а придет смертный час и уткнется носом в могилу, и вот уже гордость и славу его могильной плитой придавило. Так я бродил и размышлял, кружил по кладбищу и вспоминал, и напомнила мне сухая земля слова мудрого Абу-л-‛Ала{13}:
Осторожно ступай по покрову земли,
ведь под ним прах людей, что до нас здесь прошли.
Сколько б лет ни минуло, негоже потомкам
память предков не чтить, кои в землю легли.
Потихоньку иди, если можешь, земли не касаясь,
прах почивших Аллаха рабов уважай и в пыли.
Порыв раскаяния меня охватил и шаг я замедлил у одной из могил. Пришло мне в голову, что среди многих упокоившихся тут и красавицы юные нашли свой приют. Некогда были уста их киблой{14} влюбленных, на сладость их поцелуя был кто-то готов променять вод Каусара{15} благодать. Теперь же смешались их прах и кости с песком и камнями на этом погосте.
