, поскольку его определенность не
адекватна сообщаемому всеобщему, воспринятому объектом и долженствующему сингуляризироваться в последнем. Его относительная несамостоятельность проявляется в том, что его
единичность не обладает
вместимостью для сообщаемого и потому разрывается последним, так как он не может конституироваться в этом всеобщем как
субъект, не может сделать его своим
предикатом. — Насилие над объектом есть лишь с этой второй стороны нечто
чуждое для него.
Мощь становится
насилием вследствие того, что она, будучи некоторой объективной всеобщностью,
тождественна с природой объекта, но ее определенность или отрицательность не есть та его собственная
отрицательная рефлексия в себя, по которой он есть нечто единичное. Поскольку отрицательность объекта не рефлектирует себя в себя
в мощи и поскольку мощь не есть его собственное соотношение с собой, она есть в отличие от последнего лишь
абстрактная отрицательность, проявлением которой служит гибель.
Мощь, взятая как объективная всеобщность и как насилие над объектом, есть то, что называют судьбой. Понятие судьбы относится к сфере механизма, поскольку судьбу называют слепой, т. е. поскольку ее объективная всеобщность не познается субъектом в ее специфическом своеобразии. — Чтобы сделать кое–какие замечания по этому поводу, мы должны сказать, что судьбой живущего вообще служит род, который проявляется через преходимость живых индивидуумов, свойственную им в их действительной единичности, а не как роду. Просто как объекты, существа, обладающие лишь жизнью, подобно остальным вещам, стоящим на низшей ступени, не имеют судьбы; то, что с ними происходит, представляет собой случайность; но они в своем понятии как объекты суть внешние себе; чуждая мощь судьбы есть поэтому всецело лишь их собственная, непосредственная природа, сама внешность и случайность. Судьбу в собственном смысле имеет только самосознание, так как оно свободно и поэтому в единичности своего «я» выступает безоговорочно в себе и для себя, может противопоставлять себя своей объективной всеобщности и отчуждаться от нее. Но вследствие самого этого обособления оно возбуждает против себя механическое отношение некоей судьбы. Следовательно, для того чтобы такого рода судьба могла получить власть над самосознанием, последнее должно было дать себе какую–нибудь определенность, идущую против существенной всеобщности, должно было совершить некоторое деяние
