Идеально сформированное тело, лежавшее в ледяном цилиндре, он бережно вытащил и, осторожно подставив под него плечо, перенес из холодильной камеры к своему лабораторному столу. Ему пришлось вернуться, чтобы выключить свет.
Долгое мгновение он смотрел на свое творение, воплощение физического совершенства, и, как он верил, умственного тоже: он мог заставить его жить и думать. Но даже если его творение откажется встать, дышать и ходить по земле, все равно оно было самым совершенным человеком, заставляющим восхищаться своей великолепной красотой, хотя бы даже и пришлось бы начать все сначала.
Он мысленно вернулся к истокам своей мечты. Из безупречного порядка шагов до завершения оставался только один.
Искусственный белок — он его создал и отдал институту, чтобы с ним поступали как им заблагорассудится. Само по себе открытие не имело коммерческой ценности. Он знал это, поскольку природный белок, имеющийся в любой плоти, был гораздо дешевле и полезнее.
Но протоплазма — это главным образом белок; другие составляющие давно синтезированы; только производство искусственного белка затрудняло лабораторный синтез протоплазмы.
Он работал над этой идеей.
К счастью, институт не требовал никаких записей; это были исследователи чистой науки, работающие в строго практичных целях. Завершение коммерческого изобретения было всем, что они требовали. Так что доктор Эрл мог работать в тайне.
Сначала он создал протоплазму — крошечный белый сгусток инертного материала — и послал в нее минутный заряд электричества. Клетка резко сжалась, и расширилась только тогда, когда он снова разомкнул цепь. Но она оставалась неподвижной.
Он осторожно увеличил заряд на почти незаметную долю миллиампера и, затаив дыхание, наблюдал результат под микроскопом.
Клетка сжалась в том же сильном спазме, что и раньше, но когда он разомкнул цепь, она не сразу вернулась к своей прежней форме. Затем она слабо шевельнулась.
Его сердце бешено заколотилось. Нервными руками он капнул немного застоявшейся воды, полной тысяч микроскопических жизней, на сгусток протоплазмы, когда тот задрожал и попытался сдвинуться с места. В воде он, казалось, мгновенно ожил, словно в своей естественной среде. Проявляя недюжинную энергию, он преследовал и пожирал мельчайшие частицы жизни, пока не наткнулся на одну крупнее себя и не был проглочен.
Он отошел от микроскопа, опьянение разлилось по его венам. Он потерял свою ожившую протоплазму. Но вместо этого получил ошеломляющую мечту. Несравненно большую ценность.
