— Не учи меня хозяйству, пигалица! — рявкнул староста и замахнулся.
Этого я уже стерпеть не смог.
— Может и правда наймёшь или купишь работника на то серебро, что дал за меня начертатель? — предложил я, вылезая из тьмы своего угла.
Асманд замер, прислушался, а затем опустил руку. Аник взглянула на меня из–за спины отца и сокрушённо покачала головой. Дескать, зря я влез. Но было поздно.
— Очнулся, значит. — Староста двинулся на меня. — Животик не болит? Ещё раз встрянешь в разговор — оторву язык.
— Ты со всеми гостями так ласков? — безмятежно улыбнулся я, подавляя гнев. — Даже с теми, кто платит серебром? Или мне сказать начертателю, что твоё дружелюбие стоит дороже?
При упоминанииоб Ормаре Асманд остановился и принялся сверлить меня недобрым взглядом. Девица вернулась к работе.
— Мы будем к тебе добры, — наконец сказал староста. — До тех пор, пока ты не дашь повода в тебе усомниться. Мой… Эспен не справляется со своей работой из–за тебя.
— Тогда, быть может, ты и правда наймёшь помощника?
Обожаю такой ход мыслей. Асманд алчно откусил кусок, который теперь не может прожевать, но винит в этом всех вокруг. Как эта деревня ещё держалась–то с таким старостой? В том же Эрхелле подобного самодура наверняка давно бы подняли на вилы.
Асманд не ответил мне, лишь напоследок метнул злобный взгляд и направился к выходу. Едва он ушёл, Аник метнулась ко мне и вылила на меня ковш ледяной воды.
— Совсем сдурел? — крикнула она. — Не смей перечить моему отцу! В следующий раз окачу кипятком — ничего наколдовать не успеешь.
Я проморгался и фыркнул.
— Дурная баба, это была моя единственная рубаха! И теперь спать на мокром лежаке.
— Высохнешь. Вечер длинный. — Она наклонилась ко мне так, что наши носы едва не соприкоснулись. — Никогда. Не. Перечь. Старосте.
— Он был неправ.
— Знаю. Но он главный в этом доме. Не хватало их вечных ссор с Эспеном, так ещё и ты нарываешься!
— А что с Эспеном?
— У него спроси. — Аник вдохнула и выдохнула, пытаясь унять ярость. — В нашем доме суровые порядки. Если хочешь мне добра, не вмешивайся. Так будет лучше всего. Колдун ты или нет, мне всё равно, я тебя не боюсь. Не влезай.
— Я еще не колдун.
— Тем более не лезь.
Я с недоверием покосился на девицу.
— А помогать–то тебе можно? Я пока не могу ходить, но руки–то у меня работают. Если что нужно порезать, отскрести…
Аник опасливо обернулась на дверь и, убедившись, что лишних ушей не было, кивнула.
— Кому другому бы отказала, но я и правда не справляюсь, — прошептала она. — Помощь пригодится. Только не говори отцу, иначе он меня выпорет.
