— К слову об этом.
Ормар перемешал варево и внимательно уставился на меня. За всё это время он ни разу не подшутил надо мной и не нагрубил. Значит, и правда был плох.
— У меня был вороний сон, — сказал я. — Видение.
— Я же говорил тебе не использовать бабье колдовство, — проворчал начертатель.
— Моя подруга со Свартстунна так пожелала. И я к ней присоединился.
— Небеса с тобой, — отмахнулся Ормар. — Ладно. Что ты видел?
Я рассказал ему о месте с чёрным песком и обо всём, что там видел. Колдун нахмурился и долго молчал.
— Ты знаешь, что это за край? — тихо спросил я.
— Нет. В таком я не бывал. Но кое–что слышал.
— Где же это?
— На островах. Есть поверье, что песок почернел, когда миры раскололись. Потому и образовались острова — раньше, до войны богов, их не было. Там, где боги бились с великанами и друг с другом, плавились камни и темнели пески — до того сильна была их ярость и так могущественно было их колдовство.
— На каких островах есть чёрный песок?
— Скальды говорили, что на Нотренойре — это большой остров к северо–западу от Нейдланда. И ещё рассказывали, что такое видели на самом севере Эглинойра. Но наши люди туда обычно не ходят. Там холодно, камни и скалы — никакой жизни. Если мы идём на Эглинойр, то всегда на юг. — Ормар снова перемешал похлёбку и постучал ложкой по котелку. — Что одно, что другое — гиблые и холодные места. Жизни там нет. На Нотренойр уходили изгнанники и те, кто не нашёл себе места в наших землях. Там странное место. Половина острова во льдах, половина в зелени, песок чёрный, а горы извергают жидкое пламя.
Да уж, не самое, должно быть, приятное местечко.
— И зачем же мне там бывать? — шепнул я, не ожидая ответа.
— Тебе, Хинрик, много придётся пошляться по миру. У тебя будет много вопросов, много дел и много врагов. От одних станешь бежать и найдёшь других. Так у всех, кто рвётся к мести. И у меня так было.
— Но сейчас ты здесь.
— Потому что свой вирд — свою судьбу — я исполнил. Почти. — Внезапно начертатель тепло улыбнулся. — Знаешь, почему Гутлог хотела, чтобы именно я учил тебя?
Я пожал плечами.
— Потому что ты живёшь не так далеко от Свартстунна и когда–то служил конунгу, которого я должен убить?
— Не поэтому. Ты сын мести, Хинрик. И я тоже. Гутлог знала это.
Я едва не выронил горсть сухарей, которую собирался бросить в котёл.
— Так ты тоже мстил? За кого?
— За предков. За род. Это была кровная вражда, семейная. Много поколений она длилась. И лишь я смог её закончить. Истребил всех врагов. — Он принюхался и удовлетворенно хмыкнул. — Правда, и самому пришлось за это заплатить. Мой род тоже прервётся, не оставил я наследников. Но у тебя всё иначе, Хинрик. Твоя кровь должна жить в потомках во что бы то ни стало.
