Откуда–то сверху протяжно загудел рог. Другой Хинрик вонзил меч в ещё одного противника, с усилием вытащил и заорал:
— Оставьте их! Возвращаемся.
Десяток воинов отозвались и принялись отходить вглубь берега, на возвышенность. Противники понеслись следом, но попали под град стрел.
— Я не понимаю, — шепнула Айна. — Это будущее. Я точно знаю, что будущее. Самое вероятное. Но не знаю, насколько отдалённое.
— Пойдём за ними. Узнаем, что за место.
Айна переступала с ноги на ногу в нерешительности.
— Мне нельзя идти туда.
— Почему?
Айна открыла рот, чтобы ответить, но вдруг повалилась на песок как подкошенная. Я бросился к ней, но она меня оттолкнула. Из её рта потоком хлынула синяя кровь — цвета вороньих ягод.
Я проснулся от криков чаек. Медленно открыл глаза, поднял отяжелевшую голову и тут же повалился набок, извергая из себя вчерашнюю трапезу, смешанную с соком вороньих ягод.
— Вот дерьмо, — прохрипел я и попытался нашарить мех с водой.
Голова раскалывалась так, словно на неё надели ведро и всю ночь колотили по нему дубинами. Крики и шум сражения, что явились мне в видении, ещё гремели в ушах. Живот скрутило от ядовитых плодов, по всему телу растеклась слабость. Я аккуратно сел и осмотрелся.
Костёр давно потух. Айны не было — и ни следа не осталось от её вещей. Вместо прощания она нарисовала углём две руны — Перг и Ав. «Ушла морем». На Свартстунне мы часто обменивались такими короткими посланиями, чтобы было проще отыскать друг друга.
Я повернул голову в сторону бухты и тяжело вздохнул: корабля Гутфрита тоже не было. Значит, и правда отправилась с туннами, как и собиралась. И не попрощалась. Мстительная девица. Припомнила мне уход с острова.
Судя по положению солнца, я очнулся около полудня. Есть не хотелось, но я знал, что следовало впихнуть в себя еду любой ценой — иначе вороньи ягоды отравят всё тело, и я слягу на пару дней, а яд будет мучительно выходить из меня со всех щелей и дырок. По непостижимой причине пища, особенно хлеб и некоторые лесные травы, убирали этот недуг. Я сбросил плащ — подруга накрыла меня им перед уходом, нашарил топор, поёрзал по камням и нашёл свою сумку. Немного чёрствого хлеба сейчас самое то.
С трудом уговорив живот не отвергать пищу, я процарапал на подсохшем ломте руну Ког и быстро обратился к богине:
— Когги милостивая, я посвящаю эту пищу тебе. Раздели со мной трапезу и укрепи моё тело, дабы смог я одолеть путь на север. Славься, Когги, хранительница лесов!
