— Он тунн?
— Да.
— Выходит, начертатель знал мою мать?
— И не только её. Но всё, что нужно, он расскажет тебе сам. — Воительница сняла с пояса нож и положила на мешок. — Последний дар от меня. Этим хлеб не режь. Я посвятила клинок Хевн и окропила кровью воинов для свершения мести. Прибереги его для конунга.
— Спасибо, Вигдис. — Я бережно взял подарок в руки. Длинный, острый, тяжёлый — можно и колоть, и резать, если приноровиться.
Вигдис развернулась к выходу.
— Осторожнее с Гутфритом, — сказала она, остановившись у двери. — Он хитрее и опаснее, чем ты можешь представить. И он умеет выжидать. Бойся его терпения.
— Ты служила ему, — припомнил я. — Почему же ушла от него на Свартстунн?
По лицу воительницы пробежала тень скорби.
— Потому что я должна была подготовить тебя. Такова моя судьба и воля богов.
Вигдис вышла. Ни объятий, ни долгих прощаний. Хотя чего я от неё ожидал?
Я опустил руны на дно сумки. Туда же отправил нож. Затем спрятал пожитки в сарае и вышел на улицу. Оставалось ещё одно дело.
Вечерняя трапеза как раз подошла к концу. Гутлог уже отослала женщин скоблить посуду и готовиться ко сну. Под блеянье коз и собачий лай я почти добрался до рощи, где жили служительницы богини леса и врачевания Когги. Там училась моя подруга Айна — самый близкий мне человек на всём Свартстунне. Здесь освещённая факелами дорога заканчивалась. Алтарь располагался выше на холме, но мой путь лежал не туда. Айна в это время обычно сидела среди деревьев у костра, готовя целебные мази.
— Эй! — Послышалось за моей спиной. — Ты Хинрик?
Я осторожно обернулся. Невысокая девица вышла из тени ельника и сняла капюшон.
— Да.
— Я Сванхильд, новая воспитанница, — представилась девица. — Мне нужна твоя помощь.
Проклятье. Я невольно отпрянул, вызвав изумление на лице сестры.
— Мне нельзя с тобой говорить, — буркнул я, украдкой разглядывая девушку. Волосы у неё были куда светлее, чем у меня. Зато, если я правильно запомнил образ матери, от неё нам достались одинаковые глаза и длинные прямые носы. Мою сестру можно было бы назвать хорошенькой и даже красивой, да только лоб и правую щеку Сванхильд пересекал старый белёсый шрам. Впрочем, Гутфриту наверняка плевать на её уродство. Важнее всего для него была кровь Химмелингов.
— Кто тебя так? — я показал на отметину.
Сванхильд легкомысленно отмахнулась, но поправила волосы так, чтобы они закрывали шрам.
— А, это… Меня пытались убить в детстве. Помоги мне, Хинрик, — взмолилась она. — Девушки рассказали о тебе и показали, где искать.
