— Как твоё имя, юноша?
— Хинрик, почтенный.
— Ульф сказал, сегодня ты был на Свартстунне.
— Верно, — кивнул я.
— Что ты там видел?
Я всего на миг помедлил, соображая, какая ложь прозвучит правдоподобнее.
— Я был с подругой. Но нас не пустили на остров, почтенный, — я легко поклонился. — Жрицы сказали, что не принимают просителей. Пришлось почти сразу отчалить обратно.
— Что ты видел?
Я пожал плечами.
— Кажется, у них был пожар. Ветер нёс пепел и пахло гарью.
— И жрицы ничего тебе не сказали? — продолжал допрашивать конунг.
— С чего же им передо мной отчитываться, почтенный Гутфрит? — Приняв лихой и придурковатый вид, я улыбнулся. Пусть лучше считает меня простаком. — Я всего лишь парень из леса, а не важный ярл. Девица моя очень чтит богов. Хотели сперва спросить позволения жриц на свадьбу. Но ничего, попробуем в другой раз. Время до осени ещё есть.
Гутфрит сверлил меня внимательным взглядом и почти не моргал.
— Значит, жрицы никого не принимают, — задумчиво сказал он и отпил немного пива из рога. — Хорошо. Ты воин? Ульф сказал, у тебя дорогой топор.
— Я учусь сражаться. Но воином бы себя не назвал.
— Тогда ты богач?
— И снова нет.
— Однако носишь оружие, достойное самого ярла. — Гутфрит жестом велел служанке поднести мне кружку. — Интересный ты юноша, Хинрик. Расскажи, как получил свой топор.
Я давно придумал правдоподобную ложь про топор Вигдис. Раскрывать её имя было нельзя, по крайней мере конунгу, который знал воительницу лично. Поэтому любопытным незнакомцам я рассказывал две байки на выбор. В первой я спасал жизнь заблудившемуся и нарвавшемуся на дикого кабана путнику, который отблагодарил меня столь ценным подарком. Но для Гутфрита приберёг вторую.
— Гордиться нечем, почтенный. Скучная история. Просто однажды я сразился с прежним хозяином этого топора и победил. Дрались не насмерть, да и он был мертвецки пьян. Со стороны того воина было опрометчиво ставить на кон такую ценность.
— Но закон поединка суров, — кивнул конунг. — Что ж, боги явно тебе улыбаются, Хинрик. Откуда ты?
— Из глухих лесов, что в Бьерскогге.
Гутфрит хмыкнул.
— А держишься так, словно жил в городе. И говор у тебя не северный.
— Мои предки когда–то жили в большом поселении на юге Нейдланда, — объяснил я. — Но почти ничего мне не рассказывали о тех временах. Наверное, потому и говор такой.
Гутфрита, казалось, это убедило.
— Не думал перебраться ближе к людям? — внезапно спросил он.
Я смутился.
— Зачем бы мне это делать, почтенный?
