– Могу ли я поговорить с мадемуазель Иветт?.. Я ошибся?.. Но она дала мне этот номер… Что?.. Не понимаю…
Ресторан зала ожидания и его обитатели
Громадный, необозримый и продуваемый всеми ветрами зал с тяжелым лепным потолком. Здесь даже днем горит яркий свет. При этом стеклянные стены и ширмы, а также составленные спинками диваны тщетно пытаются разделить помещение на отдельные участки. Где-то проходит граница между зарезервированной «для германского посольства» частью и пространством, отведенным для постоянных посетителей зала ожидания – в большинстве своем состоятельных граждан из тихих апартаментов, расположенных на улицах Сен-Жерменского квартала.
По центру в тени растущей в кадке пальмы возвышается некое сооружение, на котором размещены корзины с фруктами и супницы поверх газовых горелок, а иногда на обозрение выложены и лангусты с омарами. Там как приманку для сидящих за столиками посетителей всегда можно видеть маленькую энергичную ученицу Сюзанну со стройными ножками и великолепно сложенной фигурой. Ее основной обязанностью является отрезание талонов с указанием количества заказанных блюд и напитков, что она и делает, чирикая своими ножницами. Причем особой благосклонностью при этом эта аппетитная, полная жизни девушка пользуется у профессора Х. Зачастую, засунув руку в карман брюк, он с нежной улыбкой заглядывает в вырез ее халатика. Однако когда она отрезала талоны на тройную норму мясного рациона, терпение у него лопнуло. Он вынул руку из кармана и пробормотал нечто невразумительное, напоминавшее: «Вы же меня знаете!» А затем, сообщив на ломаном французском о происшедшем одному из официантов, заявил: «У нее уже были маленькие оплошности. Но это уже слишком!»
У сооружения возле пальмы обычно находится и немного заспанный, с розоватыми, как у бургундца, щечками и седыми усами сомелье[16]. Сегодня он выдал двум солдатам люфтваффе последние бутылки шампанского «Пальм Д’Ор», хотя они вполне могли бы обойтись и томатным соком.
В ресторане постоянно прописался также пожилой немецкий адмирал с невероятно большим обветренным носом и узкими серыми глазами, лишенными ресниц. Он находится здесь по заданию берлинского арсенала и, читая фронтовые донесения из Италии, надувает щеки. Персонал его уважает и отгораживает его ширмой.
В зале постоянно толкутся журналисты, пресс-атташе и представители отдела пропаганды – сплошь молодые цветущие люди. Они допускают, правда, некоторые отступления от общепринятых правил ношения форменной одежды – галстуки у них слишком яркие, а волосы чересчур длинные. Зато у них крепкие затылки и тренированные уши, но жесты излишне нервные. Еще бы, ведь они везде лезут в самое пекло. Взятые под охрану при вхождении войск в Брюссель, они были доставлены во Францию в пломбированном вагоне, но на протяжении всего пути ни разу не присели и даже не попили, устав от приставленной к ним охране.
