Думается, что я далеко не первый в этой камере с мягкими стенами.
Куб, стоящий недалеко от двери, оказался таким же мягким, как и стены, но его верхняя часть спокойно снялась, демонстрируя содержимое — несколько ломтей плотного сероватого хлеба и две небольших фляжки с пробковыми затычками, лежащих на аккуратно сложенной одежде. Первым делом я прикрыл наготу — трусы и майка из мягкой ткани, штаны и рубашка из более жесткой. На ноги впору пришлись мягкие тапки из очень плотной шерсти. Всё «обмундирование» было белого цвета, очень напоминая больничный наряд в какой-нибудь респектабельной клинике, где такие наряды есть наряду с мягкими стенами и сильными санитарами.
Несмотря на то, что есть и пить не хотелось совершенно, я впился зубами в хлеб, решив во всем следовать инструкции. Не пожалел — как только язык распробовал вкус еды, живот тут же скрутило голодным спазмом. В одной из флаг оказалась чистая вода, слегка отдающая металлическим привкусом, в другой булькала густая йогуртообразная смесь с отчетливым привкусом молока и грибов. Употребив смесь с хлебом, я заполировал трапезу чистой водичкой, а затем смело нажал кнопку «вызов», обнаружившуюся рядом с дверным проемом. Торчать у двери показалось мне глупым решением, поэтому я вернулся к гигантскому ложу, присев на его край.
С внушительным лязгом дверь творилась, впуская внутрь двух слегка удивленных на лица субъектов в военной форме. Последнее понять было несложно — погоны, широкий ремень с кобурой и короткой деревянной дубинкой, фуражки. Чисто выбритые, короткие прически, надраенные до блеска высокие сапоги с очень толстой подошвой. Оба субъекта очень сильно напоминали невысоких людей, но некая диспропорция конечностей меня неприятно дернула. Что-то с ними было слегка не так, но определить это влёт я не мог — сказывалась легкая растерянность.
Не каждый день ты попадаешь в новое тело из затхлой палаты городской клинической больницы номер восемь города Воронежа.
— Мы проводим вас на собеседование, — хриплым юношеским баском проговорил один из вошедших, — Вы будете себя хорошо вести?
— Буду. Но у меня есть вопросы, — честно признался я сразу и во всем.
— На собеседовании вам всё объяснят, — заверил меня парень с смертельно серьезным видом.
Очень хотелось никуда не идти, а срочно сесть и тщательно обдумать внезапно нарисовавшийся вопрос — каким образом мы друг друга поняли? Я говорил на русском, а невысокий парень в военном использовал гортанную, очень богатую на звонкие согласные, речь. Тем не менее, смысл его слов, интонацию, даже мимику… проще говоря, я получил весь информационный пакет, который мне хотели передать. Собеседник тоже меня явно понял. Загадка. Хочу знать. Но… меня же вроде и хотят отвести туда, где все объяснят?
