Мысль о убийстве этой стервозины я смаковал как изысканнейшее вино…
Но… тщетно. И каким-то образом эта жердь мою мягкость просекла сразу, продолжив болтать с пулеметной скоростью. Может, ей за такое теловычитание отсыпали женского инстинкта на взвод маркитанток?
Видимо из-за этого, а может, даже в аванс за будущую потерю нервных клеток, Бог-из-Машины решил порадовать меня неожиданным сообщением:
- Вы долгое время путешествуете в местах, далеких от цивилизации. Приобретена особенность «Эксперт пересеченной местности»
Маленький бонус тяжелого житья Должников — чем дольше мы занимаемся чем-либо, тем выше шанс приобрести особенность, значительно облегчающую это самое «что-либо». Для кида, по уверениям Хаёркрантца, да будет вечно здорова его мама, нет ничего более желанного, чем приобретение особенностей, облегчающих его жизнь путника и бродяги. Сейчас я уже понимал, что переданный нам гоблорком опыт — это опыт посредственности, что там, на верху пищевых цепочек, где сидят самые могучие Должники, ценности совершенно другие, нежели умение ходить по болотам и оврагам, тратя на 20 процентов меньше сил, но я даже не посредственность, а лишь зародыш кида, у которого не так много шансов выжить. Всё, что прибавляет хоть микрон к этим шансам, я готов встретить с распростертыми объятиями. А ведь есть еще «мастер», мало того, что улучшающий 20 процентов «эксперта» до 30, так еще и заставляющий мой запах исчезать в десять раз быстрее, есть «маэстро», дающий уже прибавку в 50 процентов и наводку на источники воды. Гоблорк тогда неуверенно сообщил, что возможны ступени и более высокого посвящения, но о них он не в курсе.
Развиваться киду жизненно важно.
— Мистер Уоррен, сколько вы еще будете меня игнорировать?!
— Сколько смогу.
— Вы хам! Я же леди!
— Я очень несчастный хам, леди.
— Почему?!
— Я принял неверное решение.
— Держу пари, что вы говорите о помощи мне!
— Я буду раскаиваться в этом вечно.
— Хам!
Леди Эскильда Картенбрауэр трещала, не останавливаясь ни на секунду. Темп её болтовни был настолько высок, что мой временами отключающийся мозг сам себя оглушил, пытаясь представить, из каких именно биологических отверстий эта худая гадость всасывает воздух, так как рот у нее был занят постоянно. Я крутил головой, прятался под треуголку, пытался её игнорировать, но трескотня всё продолжалась и продолжалась. Этой девчонке, едва переступившей порог в двадцать лет, собеседники были не нужны. Она заливалась соловьем, нервно болтая о чем-то своем, допытывалась до меня тысячей вопросов, нимало не смущаясь молчанием, вновь начинала что-то бухтеть…
