Философские тонкости – «акрибия», выяснение точного смысла терминов, в противовес риторической игре многозначностью слов. Такая «акрибия» может погубить риторов, когда они поймут, сколь часто они неправы.
Поэтому, слыша, что ты и мне то же советуешь, что советовал самым коротким своим друзьям, я почитаю это достаточным признаком твоего ко мне расположения. А что в тебе есть способность откровенничать и не стыдиться, – говорит за тебя та самая речь, которую ты сейчас сказал мне. Итак, касательно этого предмета наше дело теперь будет состоять в следующем. На что в продолжение разговора ты дашь мне свое согласие, то будет уже достаточно испытанным мною и тобою, и того уже не понадобится пробовать на ином оселке. Ведь ты никогда не уступал мне ни по недостатку мудрости, ни по избытку стыдливости, ни по тому, что хотел бы обмануть меня; ибо сам же говоришь, что питаешь ко мне чувство дружбы. Стало быть, мое и твое согласие несомненно закончит истину.
Закончить истину – добиться самого откровенного признания, после которого уже не нужно слов.
Но вопрос из всех самый прекрасный, по поводу которого ты укорял меня, Калликл, есть следующий: каким надобно быть человеку старому и молодому? что должен он делать и до какой степени? Ведь если я в своей жизни делаю что-нибудь не так – знай, что погрешаю не по охоте, а по моему невежеству. Так ты, начав вразумлять меня, не отставай, но достаточно покажи, что такое должен я делать и каким образом дойти до этого.
Погрешаю – в греческом языке «грешить» означает буквально «промахиваться», охотничий образ, в отличие от русского «грех», происходящего от «греть» (жгучий стыд), когда понятие «грешить» понимается как быть не вполне точным («погрешность») или совершать нравственный или религиозный проступок или преступление. Греческое слово подразумевает не просто неточность, а неискусность, неумение сразу попадать в цель. Поэтому Сократ иронизирует над Калликлом, который как ритор обслуживал интересы богатых, доказывая, что они самые лучшие люди и потому им власть должна принадлежать по справедливости, видя в этом «попадании» исключительно сближение разных понятий и лукавое угодничество.
И если увидишь, что теперь я согласился с тобою, а в последующее время не делаю того, в чем согласился, – почитай меня совершенным лентяем и уже никогда не наставляй, как человека ничего не стоящего. Возьми же сначала: как это ты и Пиндар говорили о справедливом по природе? так ли, что высший располагает делами низших, лучший начальствует над худшими, сильнейший преобладает в сравнении с слабейшим? Иное ли что-нибудь называешь ты справедливым, или я вспомнил верно?
