Сократ шутливо, как бы заигрывая, сказал:
– Нет, теперь, в такое время, не приставай ко мне: ты видишь, я другим занят.
Антисфен отвечал:
– Как откровенно ты, сводник себя самого, всегда поступаешь в таких случаях! То ссылаешься на голос Бога, чтобы не разговаривать со мною, то у тебя есть какое-то другое дело!
– Ради богов, Антисфен, – сказал Сократ, – только не бей меня; а твой тяжелый характер во всем остальном я переношу и буду переносить по-дружески.
Не бей меня – вряд ли Антисфен лез в драку всякий раз, как проигрывал спор, но Сократ так увлекся иронизированием, что остановиться уже не может.
Однако будем скрывать от других твою любовь, тем более что она – любовь не к душе моей, а к красоте. А что ты, Каллий, влюблен в Автолика, весь город это знает, да и многие, думаю, из приезжих. Причина этого та, что оба вы – дети славных отцов и сами – люди видные. Я всегда был в восторге от тебя, а теперь еще гораздо больше, потому что вижу, что предмет твоей любви – не утопающий в неге, не расслабленный ничегонеделаньем, но всем показывающий силу, выносливость, мужество и самообладание. А страсть к таким людям служит показателем натуры влюбленного.
Самообладание – это слово в христианстве стало означать «целомудрие», а в Древней Греции это понятие свидетельствовало о «целостном состоянии ума», при котором человек не теряет себя, какие бы эмоции его (или ее) ни раздирали. Здесь, вероятно, особые упражнения по концентрации, необходимые для победы на ринге.
Одна ли Афродита или две – небесная и всенародная, – не знаю: ведь и Зевс, по общему признанию, один и тот же, имеет много прозваний; но что отдельно для той и другой воздвигнуты алтари и храмы и приносятся жертвы – для всенародной менее чистые, для небесной более чистые, – это знаю.
Не знаю – Сократ явно не разделяет мнения Павсания из диалога Платона и большинства афинян о существовании двух богинь, считая это не «омонимией», одноименностью, а «синонимией», наличием дополнительных имен у одного божественного лица. Кроме стремления Сократа к уменьшению числа богов, к будущему монотеизму (поэтому христиане очень чтили Сократа) здесь сказалось общее с софистами, но преобразованное Сократом, стремление разобраться с синонимами, антонимами и другими способами упорядочить реальность по данным языка.
Можно предположить, что и любовь к телу насылает всенародная, а к душе, к дружбе, к благородным подвигам – небесная. Этой любовью, мне кажется, одержим и ты, Каллий. Так сужу я на основании высоких достоинств твоего любимца, а также по тому, что, как вижу, ты приглашаешь отца его на свои свидания с ним: конечно, у благородно любящего нет никаких таких тайн от отца.
