После душа я приготовила себе чашку чая, то, что следовало бы импортировать даже в наши дни, выключила все раздражители, кроме обязательного канала, который начинал вещать в случае чрезвычайной ситуации, и занялась интерфейсом телефона. Я собиралась серьёзно взяться за поиски.
«Найти работу» — вбила я запрос в Омни. «Как стать матросом дальнего плавания?»
И через пятнадцать минут я всё узнала. Существовала целая школа, но судя по комментариям, большинство людей учились судоходству просто на практике. Вот только нужно было найти капитана, который взял бы трудиться неопытного новичка и обучил бы основам.
Ещё я узнала, что зарабатывали матросы не лучше, чем те, кто получали пособие по безработице. А ещё это было крайне опасно.
Но теперь я знала, что хотела этого больше всего на свете.
Я закрыла все окна поиска плавающие на периферии зрения, снова окунулась в реальность, заварила ещё одну чашку чая, на этот раз с ромашкой, которую мы вырастили сами, и пыталась понять, какое же письмо я хотела написать Шоне. С отцом и Кэти дело обстояло проще: просто расскажу им всё за ужином.
— Я буду писать, — сказала я. — Будем общаться по видео связи. Вы даже не заметите моего отсутствия.
Отец встал и взял мою тарелку.
— Кто помоет посуду сегодня? — спросил он, но я поняла, что так он пытался сказать, что будет по мне скучать.
— Я помою, — сказала Кэти. — Ну по крайней мере, будем мыть на одну тарелку меньше.
Солнце зашло только около десяти вечера.
* * *
Днём я начала собирать вещи. Летом лучше, чем зимой, хотя летом никогда толком не высыпаешься, но зимой всегда нужно было рано ложиться спать, чтобы экономить электричество. Кэти была внизу с Дэвидом, который дремал в тенистой части парка. Мне показалось, что они старались не обращать внимания на мои сборы, не хотели, чтобы я их беспокоила.
Пока я рассматривала разложенные на кровати толстовки, я услышала, как папа поднимался по лестнице.
Он замешкался в дверном проёме моей комнаты. Я не стала оборачиваться, лишь поймала его изучающий взгляд в зеркале. Я была на него похожа: те же рыжие волосы и веснушки, правда, его волосы выгорели с годами, вот только скулы и заостренный подбородок у меня был в точности, как у мамы.
Он молчал и смотрел на меня любящим и печальным взглядом. Я старалась выдержать его взгляд, как можно дольше, но сдалась и опустила глаза.
Мне было интересно, узнал ли он во мне сейчас черты мамы или, быть может, сейчас они были заметны, как никогда?
