— В общем, эту историю рассказывала сама ее героиня, одна смазливенькая студенточка. Она попыталась вручить Бинни всю себя в обмен на удовлетворительную оценку по общему курсу математики, который совершенно необходим, чтобы получить у нас в университете хоть какую-нибудь степень. Он на то и рассчитан, этот курс, чтобы даже самые тупые спортсмены-рекордсмены все-таки не остались без диплома. А эта мисс Смазли и его завалила — хотя нужен особый талант, чтобы такой экзамен завалить. И вот она попросилась на прием к декану факультета — то есть к Дубине — и сделала ему недвусмысленное предложение. Он дает ей горизонтальные уроки прямо тут, или у нее дома, или у него дома, или в мотеле, она вручает ему гонорар когда и где ему будет угодно. Но чтоб у нее была удовлетворительная оценка.
— Такое случается в любом университете, сын, — заметил папа.
— Я еще не дошел до главного. Рассказывала она эту историю не то чтобы с негодованием — скорей с недоумением. По ее словам, суть ее предложения до Бинни так и не дошла (по-моему, это невозможно, видели бы вы эту девицу). Профессор не ответил ни согласием, ни отказом, не счел себя оскорбленным и вообще как будто ничего не понял. Он велел ей договориться с преподавателем о дополнительных занятиях и о переэкзаменовке. Теперь мисс Смазли всем сообщает, что профессор Дубина — либо евнух, либо робот. И вообще не совсем человек. Абсолютно бесполый.
— Он безусловно туповат, — сказала тетя Хильда. — Но я бы сумела объяснить подобную вещь любому мужчине. Даже если его совершенно не интересует моя прекрасная девственная плоть. Просто я ни разу не обращалась с такими предложениями к профессору Бину, потому что меня не интересует его плоть. Даже в виде шашлыка.
— Хильда, дорогая моя, почему же ты тогда пригласила его к себе на вечеринку?
— Как почему? Из-за твоей записки, Джейкоб… Я не могла бы отказать тебе в просьбе.
— Постой, Хильда, я что-то не пойму… Когда я говорил с тобой по телефону, я попросил тебя пригласить Зеба — будучи уверен, что это его кузен Зебулон — и я действительно сказал, что неплохо было бы позвать еще двоих-троих с математического факультета, иначе будет ясно, что наша встреча специально устроена. Но я не называл доктора Бина. И я не писал тебе записку.
— Джейкоб! Ты написал мне записку. Она у меня. В Калифорнии. На почтовой бумаге твоего университета, и там напечатано твое имя.
Профессор Берроуз недоуменно покачал головой.
