Мишель упер руки в бока.
— Я не шучу.
— И я тоже. Только не стой на месте, пожалуйста. Времени осталось мало.
Я зашагала дальше. Через несколько секунд он догнал меня бегом.
— Почему ты всегда такая?
— Какая?
— Циничная.
— Слушай, — хмыкнула я, — если тебе охота верить всему, что наговорит девчонка, чтобы затащить тебя в постель, — мне-то что? Меня это не касается. Сейчас главное — домой добраться.
— Ревнуешь, — хихикнул брат.
— С какой стати?
— С такой, что на меня обращают внимание.
Я передернула плечами. Внимание меня не миновало: за свои шестнадцать лет наслушалась, как другие старатели обсуждают белый ершик моих волос и разные глаза, — и не всегда это было приятно.
— Просто она норовит залезть тебе в штаны, — презрительно бросила я. — Мне такого внимания даром не надо.
Мишель смущенно одернул полы парки и поморщился:
— Тебе бы не повредило чуточку легче смотреть на мир. Когда-то ты мечтала о путешествиях. Помнишь, как мы по ночам составляли списки мест, где хотели бы побывать?
Я подняла взгляд к звездам.
— Мне уже шестнадцать, Мики.
— И что из этого?
Я плотнее натянула на уши подбитый мехом капюшон.
— И я стала старше, и жизнь переменилась.
— Ты про дядю Калеба?
Пальцы сами сжались у меня в кулаки.
— Ему без нас не обойтись.
Мишель тыльной стороной перчатки вытер себе губы.
— Но это вовсе не значит, что мы должны торчать здесь всю оставшуюся жизнь. Он бы сам этого не хотел.
— Нам нельзя его бросить.
— Я и не предлагаю. — Мишель отчаянным жестом вскинул руки. — Но уходить надо скоро, а то никогда не выберемся. Увязнем здесь. Тогда уже будет не вырваться.
— Ты всегда такой был. Тебе еще маленькому не терпелось отсюда убраться.
— А ты слишком уж осторожна! Можно собрать денег и отправить дядю Калеба на Госпитальную тарелку.
— Это гадко, — мотнула я головой. — Он о нас заботился.
— А теперь заболел. И почти не понимает, где находится. Для него же лучше будет, если мы обеспечим ему профессиональный уход.
— Нам это не по карману.
— А если продать квартиру и прочее барахло?
— Где мы тогда будем жить?
— Улетим! — ответил Мишель, таращась в сторону порта.
— Куда?
— Обратно на Альфу, ну или на Командную. — Он широко раскинул руки. — А оттуда, как знать, может, и до Земли доберемся.
Я совсем ссутулилась от холода. Мне было всего пять лет, а Мишелю четыре, когда умерла наша мать и нам пришлось променять Альфу на жизнь старьевщиков на окраинах огромного нечеловеческого города. Альфа-тарелка была для детей раем, полным чудес: теплые биокупола и доступ к бесконечной информации, программы, позволявшие распечатать чуть ли не все на свете из инертного с виду мусора, и доступное здравоохранение, какого я никогда больше не смогу себе позволить.
