— Просто султан не любит ждать и как можно быстрее хочет видеть голову того, кто околдовал его дочь, да ещё и задурил голову браком, якобы благословённым богами, — и снова этот Мегреб растянул губы в улыбке, но уже в презрительной. — Богов давно нет, так как может благословить то, чего не существует?
На последнее мне нечего было ответить. О том, что ритуал подставной, я и так знал. А вот первое заявление обдало меня словно ушатом холодной воды.
— Что ты там сказал про дочь? — уточнил я у султанзаде. — Ниике же не султана дочь, а его брата…
Невежливо заржав, юноша сказал мне:
— Ты даже не знаешь, кого охмурил? У султана нет братьев, давно уже нет, есть только сестра — моя мать.
— Вот же… — грубо выругался я. Это не меняло моего отношения к Ниике и всей ситуации в целом, но меняло саму ситуацию, и посыл такого войска становился вполне понятен. — А сама Ниике где?
— В башне, колдун, из-за своего упорства, потому как отказывается отречься от вашего брака и подчиниться воле отца.
— И что с ней будет?
Мегреб в который раз неприятно улыбнулся.
— Всё просто. Если она не хочет признать брак недействительным, значит, станет вдовой, а затем выйдет замуж уже за того, кто угоден султану.
— Ясно. Но почему же тогда ты мне помогаешь? — напоследок взглянул я ему в глаза.
— Я не помогаю, — вскинул подбородок парень, — лишь выполняю просьбу сестры. Тебя это всё равно не спасет, но совесть моя будет чиста.
Когда этот “султанадзе”, как я его про себя называл, уехал, а вернее сказать, гордо удалился из дворца на пару с таким же гордо задравшим голову верблюдом, я искоса посмотрел на застывшего нёподалеку в задумчивости Калима и, поморщившись от внезапно разболевшийся головы, спросил, не удержавшись и почти не скрывая в голосе язвительности и горечи:
— Радуешься, наверное? Можно больше не плодить заговоров, скоро султанская гвардия сделает всё за тебя.
Мужчина медленно поднял взгляд на меня, а затем его лицо исказила внезапная гримаса злости.
— Совсем от страха разум потерял, колдун?!
— Хочешь сказать, не злоумышлял против меня?
Повернувшись, я подошёл ближе к стиснувшему рукоять ятагана воину. На безопасность мне стало почти плевать — всё одно уже. Хотелось лишь расставить наконец все чёрточки над “и”.
— Я верен госпоже, — сказал словно выплюнул собеседник.
Солнце было в самом зените, нещадно припекая, но я не собирался уходить, пока не выясню всё до конца.
— Госпоже — да, не сомневаюсь. А мне?
