И это лишнее доказательство безумия Матроны. Подвергать себя такой опасности, удаляя при этом Единственную дочь – а только она способна принести потомство, – противоречило всякому здравому смыслу.
Но это значит, что Калит отправляется навстречу собственной смерти. И что ей за дело до этих жутких созданий? Пусть начинается война. Пусть таинственный враг обрушится на Ампелас Укорененный, и на все прочие укорененные города, и вырежет всех к’чейн че’маллей до последнего. Мир не будет по ним скучать.
Кроме того, о вымирании она знала все. Единственное настоящее проклятие – остаться последним из своего рода. Да, ей была понятна такая участь и известна настоящая глубина одиночества – не той жалкой, мелкой, исполненной жалости к себе пародии, которую повсюду демонстрируют люди, а жестокое понимание абсолютного одиночества без возможности все исправить, без надежды на спасение.
Да, каждый умирает в одиночестве. И бывает печаль. Бывают сожаления. Но все это ничто рядом с тем, когда приходит конец роду. Тогда неизбежна правда поражения. Полного, сокрушительного. Это поражение наваливается со всех сторон на последние плечи грузом, который не способна выдержать ни единая душа.
Остатки дара – язык к’чейн че’маллей – мучили Калит. Ее разуму открылось гораздо больше, чем когда-либо в жизни. Знание не было благословением; понимание являлось болезнью, подтачивавшей ее дух. Даже если бы она выколола себе глаза, она видела бы слишком много.
Ощущали шаманы ее племени такую же сокрушающую вину, когда пришло понимание конца? Она вспоминала мрак в их глазах и понимала его, как никогда прежде. Нет, она могла только проклинать смертельное благословение этих к’чейн че’маллей. Проклинать яростно, от всего сердца.
Калит начала спуск. Ей не хватало близости Корня; не хватало дряхлых машин со всех сторон, капель густого масла и спертого, душного воздуха. Мир рушится. Она – последняя из эланов; и у нее осталась одна задача: увидеть уничтожение последней Матроны к’чейн че’маллей. Даст ли это удовлетворение? Если да, то удовлетворение будет неправедное, хоть и все равно соблазнительное.
Для ее племени смерть являлась крылатая, на фоне заходящего солнца, черным разодранным знамением в низком небе. И она сама станет таким ужасным видением, осколком убитой луны. Павшим, как и все, на землю.
Это правда.
Посмотрите на мрак в моих глазах.
Убийца Ши’гал Гу’Рулл стоял на краю Лба, и ветер со свистом обдувал его высокую, тонкую фигуру. Старший среди убийц Ши’гал, за время службы Гнезду Асиль он сражался с семьюдесятью одним Ши’галом и всех победил. Он прожил шестьдесят один век и был вдвое выше взрослого охотника К’елль; ведь в отличие от охотников, которым на роду была написана внезапная смерть по истечении десяти веков, в убийц Ши’гал не был заложен такой порок. Они могли бы в принципе пережить и саму Матрону.
