Он ухмыльнулся.
— Точно ты можешь знать, который сейчас час, — сказал он. — Да и то, если у тебя часы лучше моих. Ну вот, а если женишься на девке Петерсов, придется тебе тоже не сладко, но зато не потеряешь друга.
— Ей-богу, с тобой невозможно разговаривать, — сказал я. — Ты про меня знаешь, как про какую-нибудь луну, не больше. Думаешь, что вдоль и поперек, а на самом деле ничего про меня не знаешь.
— Пожалуй, — сказал он. — Я исправлюсь.
Его что-то рассмешило, и следующие пару миль он только нахлестывал мулов вожжами и усмехался про себя.
— Ты что, хочешь сказать, что мне лучше жениться на Мейбл, чем на Молли? — спросил я. — Мне просто любопытно.
— Да нет, — сказал он. — Я тебе уже говорил: я вообще не советую жениться раньше сорока или пятидесяти. Доживешь до этого возраста, тогда сам разберешься. Только, боюсь, не хватит ума так долго ждать. Мне просто интересно, хорошо ли ты себя знаешь.
— Уж всяко лучше, чем ты меня.
Папа вздохнул.
— Из всех животных в мире человек трудней всего поддается воспитанию, — сказал он. — И это потому, что никто не занимался всерьез его породами.
— Никто не выводит породы людей, — сказал я.
— И очень жаль, — ответил он. — Я случаю нужного быка с нужной коровой в нужное время. И все — могу о приплоде не беспокоиться. А вот чтобы нужный мужчина сошелся с нужной женщиной, шанс ничтожен. Вот почему я не жалею, что постарел. Если бы я снова сделался молодым, боюсь, что натворил бы глупостей гораздо больше, чем когда-то.
Он сказал это как-то очень грустно.
— Тоскливо звучит, — сказал я. — Мне кажется, жизнь должна приносить куда больше радости, чем по-твоему выходит.
— Ты ее еще не прожил, — сказал он.
А потом рассказал мне, сколько работы нам предстоит этой зимой.
Работы и впрямь навалилось невпроворот, так что поехать к Молли, чтобы пригласить ее на рождественские танцы, я смог только после первого декабря.
Молли, одетая в красную фланелевую рубашку и широкие штаны, развешивала белье. Как обычно, она была босиком, несмотря на холод. Она обняла меня, а ее рука легла мне на шею, будто настоящая ледышка.
— Похоже, будет снег, — сказала она.
Я ее поцеловал и помог развесить белье. Оно застывало раньше, чем мы успевали перекинуть его через веревку, такой стоял холод. По двору кружили ошметки горелой мешковины: наверное, старик опять заморозил ветряк, и Молли пришлось отогревать трубы.
Она взяла меня за руку, я подхватил корзину из-под белья, и мы двинулись к дому. На кухне от тепла запотели все окна. Мы уселись за стол и принялись грызть печенье, которое утром испекла Молли.
