Солнце в крови. Том второй | страница 67
Рота Меира по-пластунски подобралась к самым воротам. И, вероятно, сыграл бы свою роль фактор внезапности, если бы не произошло то же, что тогда у Киннерета. Шальной выстрел вспорол тишину.
— Шкуру спущу с мудака! — крикнул Меир и бросился в ворота, стреляя из автомата. Из здания полиции парашютистов встретили плотным огнем.
— Капуста, жарь! — приказал Меир. — Я прикрою.
Люди Капусты атаковали здание гранатами. Меир, стоя, руководил боем.
Пуля пробила ему горло, и он медленно, словно нехотя, опустился на землю.
— Меир ранен! — крикнул кто-то.
Принявший командование Капуста прекратил сражение и приказал отходить. Парашютисты, отстреливаясь, вынесли с поля боя своего командира.
— Да он не дышит! — крикнул Капуста, глядя в посеревшее лицо Меира. — Врач! Где врач?
Капуста схватил врача за руку.
— Сделай что-нибудь. Не хочу, чтобы он умирал…
Полковой врач Янкелевич опустился на колени. Сунул кому-то фонарь и в его колеблющемся свете сделал на горле Меира глубокий надрез, открывая доступ воздуху. Все это время парашютисты держали круговую оборону, отбивая иорданскую контратаку. «Донесем ли его живым?» — пробормотал Янкелевич, закончив операцию.
Донесли.
Пуля, пробившая горло, застряла в затылке. Потребовалась сложная, крайне опасная операция. И потекли похожие друг на друга, как близнецы, дни. Меир лежал парализованный, с клокочущим мозгом. Лишь глаза жили на его неподвижном лице.
Исчезла точка опоры. Исчезли зрители и слава. Исчезли великий страх перед поражением и яростное желание одержать победу. Осталась лишь серая пустота, да ощущение, что жизнь кончена.
Он знает приговор врачей: 80 процентов инвалидности. Так зачем жить?
Приходят те, кто еще вчера видели в нем полубога.
Невыносимы их жалость, их сочувствие. «Это все, что осталось от Хара», — шепчутся за его спиной. Он же, к несчастью, не оглох.
Целый год провел Меир в больнице.
Постепенно вернулась речь.
Но разве это его голос? Скрипучий, невнятный. К тому же каждое произнесенное слово бередит незаживающее горло.
Вернулся контроль над телом, но левая рука так навсегда и останется полупарализованной.
Ему предлагают синекуру в министерстве обороны. Он отказывается.
Прямо из больницы возвращается в свой киббуц Эйн-Харод. Но и здесь его жалеют. Дают только легкую работу. Киббуц, гордящийся подвигами Меира, готов всячески ублажать его до конца дней.
Меир Хар-Цион превратился в живой памятник собственной славе. Его будущее отныне в его прошлом…