Предсказал Нострадамус и страшную судьбу России в двадцатом веке.
Кто в царстве видным был, чего-то стоя,
Тех красный вождь, что на вершину ступит, —
Жестокий, резкий, — страх неся с собою,
С монархией священною заступит.
(VI-56)
«Красный вождь» — В. И. Ленин. Это он взошел «на вершину», «страх неся с собою», — иными словами, предвещая еще невиданный разгул террора. Это при нем стал возводиться в абсолют губительный для любого цивилизованного общества принцип: «кто был ничем, тот станет всем».
Вот катрен, где оба «благодетеля», Ленин и Сталин, выступают вместе.
Царь для свершенья гекатомбы дикой
Вспять обернется, к самому истоку.
Склеп — мрамор и свинец — где римлянин великий
Медузы знак несет — открыт потоку.
(XI-84)
Первые две строчки катрена посвящены И. В. Сталину. Это он, обладавший властью, какая и присниться не могла ни одному царю, развязал террор в превышающих любое воображение масштабах. Царь у Нострадамуса не только титул, но и символ абсолютной власти.
«Гекатомба» — жертвоприношение ста быков в Древней Греции. В переносном смысле — массовые убийства. Сталинский террор означал возвращение «к самому истоку», т. е. ко времени, когда человечество не знало еще ни цивилизации, ни закона.
В двух других строчках легко угадывается Мавзолей В. И. Ленина. Нострадамус называет его «римлянином», потому что царская империя отождествлялась православными теологами с Третьим Римом. А советская власть — ее прямая наследница.
«Медузы знак» — звезда, символ режима.
«Поток» — толпа, посетители мавзолея.
«Мрамор и свинец» — мрамор — облицовка мавзолея, а свинец входит в изоляционный слой находящегося в нем бомбоубежища.
И как не привести здесь катрен, в котором, по мнению большинства толкователей Нострадамуса, предсказан крах коммунизма и распад СССР.
Конец закону Морову придет, —
Другого притягательность сильнее;
И первым Борисфен тогда падет,
Прощенье, речь, звучащая милее.
«Моров закон» — знаменитая «Утопия» английского мыслителя и государственного деятеля Томаса Мора (1478–1535), в которой представлена модель идеального коммунистического общества. Мор почему-то считал, что достаточно отменить частную собственность на орудия и средства производства, чтобы наступил рай на земле. Об осуществлении его идеи на практике позаботились впоследствии Маркс и Ленин, за что английский утопист ответственности не несет.
Из второй строчки следует, что восторжествует другой закон — не насилующий ни экономику, ни природу человека. Ясно, что его «притягательность сильнее».
