Его великий труд действительно стал известен в городах и селениях. Работа над рукописью была делом семейным, поэтому труд не был обнародован, пока внук Сыма Цяня не занялся распространением ее рукописных списков. Ее достоинства были сразу оценены, и примерно век спустя правнук Сыма Цяня получил титул придворного историка.
Избранный Сыма Цянем метод изложения исторического повествования был достаточно оригинальным. Он разделил весь труд на пять взаимосвязанных частей. В первой были сказания о правящих династиях, где, например, можно узнать хронологию правления династии Шан-Инь, хотя и неизвестно, какие источники при этом использовал автор. В главе из книги Мо-цзы говорится, что познать прошлое можно через «то, что записано на бамбуке и шелке, доставшихся потомкам, через то, что выгравировано на металле и камне и написано на чашах и кубкаx»>2, а Сыма Цянь мог унаследовать все это от предков-историков.
Во второй части заключались различные хронологические таблицы, графики и небольшие трактаты на различные темы: календарь, описание ритуалов, статистические данные, история различных государств и, наконец, наиболее интересовавшие автора биографические сведения об известных людях: генералах, хороших или дурных чиновниках, небогатых купцах, добившихся всего своими усилиями, и даже о гомосексуальных фаворитах, которые имели влияние на императора. Несмотря на то, что этот метод был немного изменен последующими поколениями китайских историков, все же масштаб его работ создал исторический стандарт для всех последующих династий. Начиная с династии Хань и до 1911 г. каждый период китайской истории был четко задокументирован в серии трудов, получивших название «династийных историй» — полном собрании исторических записей, не имеющем аналогов нигде в мире. Позже была создана правительственная служба, которая вела подробные записи о каждом дне правления той или иной династии, параллельно записывая официальную историю предыдущей. Последние записи династии Цин опубликованы в 1961 г. на Тайване. Но есть определенные недостатки в подобном подходе к истории. Создается впечатление, что в историографии Китая не хватало энергичных личностей, которые вносили разнообразие и оживляли историю других народов, возможно, из-за традиционных общественных ограничений любого творческого начинания, а также потому, что нет ничего более привлекательного для китайского бюрократа, чем писать о другом китайском бюрократе. Поэтому живой и индивидуальный стиль Сыма Цяня еще никому не удалось воспроизвести.
