«Дао-Дэ цзин» означает «Канон Пути и его благой силы». Путь — это, говоря простым языком, что вряд ли разъяснит намеренную туманность этого центрального концепта даосизма, порядок вещей во вселенной, а благая сила — то, чем обладает человек, который может полностью отказаться от своих амбиций и слиться с природой. Эта идея очень близка основным положениям буддизма (хотя даосы не намеревались ограничивать сексуальные потребности человека), и популярность этой индийской религии, пришедшей в Китай в начале н. э., объясняется тем, что даосы признали ее близкой по духу. Самым распространенным образом в даосской религии был образ воды, загадочной и неуловимой субстанции, символизировавшей все то, чем они восхищались. Необходимая для всех форм жизни, вода скромно ищет для себя самое свободное место, как будто стремится слиться с землей.
Высшее благо словно вода.
Вода приносит благо и пользу всем существам,
ни с кем вражды не зная. Течет она в таких
местах, где людям, да и тварям, жить нельзя.
Поэтому близка она Дао-Пути»
[12]>18.
«Дао-Дэ цзин» сравнивает мудрого человека с водой:
Почему моря и реки царят над всеми долинами?
Они всегда стремятся быть внизу, поэтому и
царят над всеми долинами.
Поэтому совершенномудрый, желая над народом вознестись, словами должен унижать себя; желая стать впереди народа, ставить самого себя позади всех.
Поэтому, когда совершенномудрый возвышается над народом, то народ не чувствует обузы; находится впереди народа, но народ не страдает. Таким образом, вся Поднебесная, ликуя, несет его вперед, не чувствуя никакого гнета.
Поскольку он ни с кем не борется, и с ним никто в Поднебесной не борется
[13]>19.
Такое мировоззрение весьма популярно на Западе в последнее время, оно противоположно учению Конфуция о самосовершенствовании, согласно которому идеальный чиновник, эквивалент руководителя-администратора в современной западной мифологии, постоянно самосовершенствуется и с помощью образования занимает высокий пост. Одно из самых заветных желаний даоса — познакомить напыщенного конфуцианца с радостями смиренного бытия.
У Чжуан-цзы, первого выдающегося даосского писателя, историческая информация которого считается безупречной, есть интересный отрывок, в котором говорится о том, как на постоялом дворе конфуцианец встретился с Лао-цзы и попал под его влияние.
Когда он [чиновник] прибыл на постоялый двор, все, кто там был, вышли его встречать. Хозяин вынес ему циновку, жена хозяина подала полотенце и гребень. Постояльцы уступали ему дорогу, даже повар отвлекся от приготовления еды. Но когда пришло время уезжать, наставления Лао-цзы изменили его настолько, что постояльцы позволяли себе спихивать его с циновки
