Краткая история цифровизации | страница 17
5. Всё и ничто
Еще Ницше предупреждал, что сражающемуся с чудовищами следует остерегаться, как бы самому не стать чудовищем. Таким чудовищем, без сомнения, следует признать современную логику, потому что она сыграла злую шутку со всеми, кто всерьез ей занимался. Готтлоб Фреге ушел в депрессию и исступленный антисемитизм, Георг Кантор умер в психиатрической лечебнице, Курту Гёделю постоянно чудилось, что холодильник сильно гудит, вокруг снуют призраки, а окружающие хотят его отравить (ну а когда его жена оказалась в больнице с травмой позвоночника, то никто и не заметил, как он умер от голода). Неужели быть психически здоровым – это исключительный случай для любого логика?
Ясно одно: основатель символической логики Джордж Буль сохранил здравый рассудок – возможно потому, что он сам и создал тот самый лабиринт, из которого не смогли найти выход его последователи. Буль создал бинарную систему из нулей и единиц, которая является основой любого современного языка программирования.
Эта система была решением проблемы десятичного переноса, с которой не смог справиться Чарльз Бэббидж при создании своей аналитической машины, хотя всё это стало ясно значительно позже. Трудами Буля пользовались Клод Шеннон, считающийся автором современной теории информации, а также Конрад Цузе, создатель первого работоспособного цифрового компьютера: описывать сложение, вычитание и умножение в булевой логике было значительно проще, чем в традиционной десятичной системе.
Только вот утверждать, что Джордж Буль был просто математиком, было бы ошибкой. Он родился в 1815 году в английском городе Линкольн в семье сапожника и с самых ранних лет прослыл вундеркиндом: самостоятельно выучив латынь и греческий, он в двенадцатилетнем возрасте так хорошо перевел оду Горация, что преисполненный гордости отец опубликовал ее, а учитель местной школы даже усомнился, что ребенок вообще способен на такую глубину чувств.
Всё это никак не смутило Буля. Он продолжил изучать языки и освоил немецкий, итальянский и французский, а в 16 лет, когда дела отца пошли плохо, стал основным кормильцем большой семьи: работая вначале помощником учителя, а потом и учителем в Институте механики[5] своего родного города Линкольн. Мальчика привлекала карьера священника, однако педагогическая стезя в итоге одержала верх, и через четыре года 20-летний Буль открыл собственную школу.
Его обращение к математике после глубокого интереса к классическим и современным языкам связано с откровением, которое он испытал в 17 лет. В этом откровении не было ничего сверхъестественного – не сравнить с опытами Чарльза Бэббиджа, который пытался выманить дьявола из своего царства, очертив себя кругом из крови (тот опыт провалился, а сам Бэббидж стал веселым агностиком). В случае Буля не было ни искушения, ни драмы, просто в очередной раз проходя по тропинке через луг, он вдруг задался вопросом: почему люди обозначают такие разные вещи, например яблоки и груши, одними и теми же знаками – в этом случае цифрой 3? Получается, в человеческом мозге есть какая-то природная сила, которая сопровождает любое осознание и любую мысль, позволяя одинаковым образом считать и яблоки, и груши?