Воинов разобрал хохот.
Они разбились на два пехотных взвода по пятнадцать человек, став четырехугольником. Прокаженных, как сказано, было двадцать.
На воинах были шеломы, защищавшие голову, нагрудники, способные отразить клинок, а ноги укрыты были набедренниками. Они гордо потрясали мечами. У прокаженных против них было лишь то, что они раздобыли дорогой в опустевших домах: старые кухонные ножи, палки, мотыги да лопаты, которые сжимали они в изглоданных гангреною руках.
Начальник стражи выкрикнул приказ. Солдаты приготовились к атаке: подались грудью вперед, прочно уперев ноги в землю, вскинули перед собой напряженные руки. Прокаженные стояли, качаясь на источенных недугом ногах или держась друг за дружку для надежности.
Исход битвы не вызывал сомнений.
Но вдруг прокаженные хором запели свою песнь. То была переделка сочиненного Миреллой напева. К нему добавились еще куплеты, дабы песнь эта стала боевой.
Мы
Мы – прочь
Мы – жженые
Мы – прокаженные
Мы – прочные мужи.
Мы
Мы – низ
Мы – изгнаны
Мы – извергов
Мы – низвергать идем.
Мы
Мы – хилые
Мы – хитрые
Мы – храбрые бойцы.
Мы
Мы – вонь
Мы – боль
Мы – вольные
Мы – воины!
Прокаженные подтянулись, и казалось, теперь их увечные тела крепче стоят на ногах.
Однако, даже кончив песнь, они не двинулись с места. Начальник стражи дивился. Чего они ждут?
Вдруг один прокаженный поднял голову, втянул воздух и подал товарищам знак.
Наконец-то подул ветерок.
Прокаженным он был в спину. Дунул порыв посильнее. Недужные подняли руки, закрутили полами платьев, стали срывать обмотки, выставляя белесую, облупленную плоть и сочащиеся раны. Они дули, плевали, брызгали слюной. Столь усердно подставляли они себя ветру, что стражники словно узрели миазмы проказы, тучей летящие на них с его порывом. Они выучились шагать навстречу стали, не страшась ран ни от клинка, ни от копья, ни от алебарды. Сии удары они умели отражать, а раны – врачевать. Но как биться с ветром, полным миазмов, которые норовят ввернуться вам в поры и заразить?
Воины в первом ряду укрыли ладонями рты – сию часть лица шелом не защищал вовсе. Один закашлял. И тут воцарилась сумятица, переполох и кавардак. В толкотне и беспорядке стражники ринулись отступать в проулок.
Там их и поджидал весь лепрозорий.
Прокаженных было больше полусотни: мужчины, женщины, стар и млад, – пришли все. Пользуясь неожиданностью, они ринулись на стражу.
Тактика была проста: самые недужные, у кого болезнь сожрала члены и в лохмотья истрепала кожу, прыгали на врага и терлись о него. Воин после столь опасного прикосновения был уже ни жив ни мертв от страха. Тогда из-за его спины выныривал второй прокаженный и приканчивал, лупя что есть мочи.
