В трубке послышались гудки.
Я бросила взгляд на часы и вздохнула. До трех оставалось всего полчаса. Нет, за состояние залов я не волновалась, но то, что экскурсия из области, и то, что Лиштаева позвонила лично, означало только одно: к нам едут какие-то шишки.
Сохранив данные, свернула программу, выключила комп и отправилась в зал.
– Ирина Николаевна, к нам экскурсия едет, – сообщила я Хрусталевой.
Смотрительница сняла очки, отложила вязанье и вскинула на меня растерянный взгляд.
– Да как же это? Вроде ж, никто не договаривался, – удивилась она.
Я усмехнулась.
– А Светлана Юрьевна, как всегда, забыла предупредить.
– Эта может, – согласилась смотрительница. – И как эту курву столько лет терпят? Ведь ни образования, ни таланта!
– Зато у нее в любовниках сам Гладышев, – хмыкнула в ответ и распорядилась: – Вы оставайтесь здесь, а я в магазин съезжу. Нужно подготовиться.
Старушка понятливо кивнула.
Я смотрела на Семена и пыталась понять, чего он от меня хочет. Вот уже полчаса тот мялся, тяжело вздыхал и глядел на меня, как на неразумного ребенка, у которого собирается отобрать любимую игрушку.
– Ника Александровна, я же объясняю, вам лучше побыть сегодня в доме, – переминаясь с ноги на ногу, басил глава охраны.
Егор с утра уехал в Москву и оставил со мной вот эту «няньку» – огромную, страшную и несговорчивую. Можно подумать, мне это нужно…
– Нет, Семен Васильевич, вы не объясняете, – покачала головой, глядя на возвышающуюся надо мной тушу. – Вы просто поставили меня в известность, что передвижения по поселку запрещены, и не говорите, почему.
– Да я же вам объясняю, Егор Николаевич не хочет, чтобы у вас были проблемы, – нахмурился Чадов.
Ух, когда он так морщится, то становится вылитым чудовищем из сказки. Сходство полное: перекошенное лицо, грубый шрам, пересекающий его от уха до подбородка, густые темные брови, угрюмый взгляд. Только вот мне ни капельки не страшно. Я давно уже знаю, что внешность ничего не значит, главное, что у человека внутри. А внутри у Семена доброе сердце, и я это прекрасно чувствую, так что он может сколько угодно хмуриться и напускать на себя грозный вид, на меня это ни капельки не действует. На Крысю, кстати, тоже. Мой кошарик с первого дня буквально «влюбился» в Чадова и с удовольствием засыпает у того на коленях, когда Семен приходит с отчетом. Егор ведь почти переселился в мой дом, так что теперь все совещания проходят на маленькой кухне, в которой и двоим-то тесно. Но мой волк упрямый. Вроде и согласился, что до свадьбы нам лучше пожить отдельно, только это ничего не изменило. Все равно все свободное время Егор проводит в моем «скрюченном домишке», как пренебрежительно называют его местные. Ничего. Для кого-то он, может, и скрюченный, а для меня так самый лучший. Здесь я впервые за много лет по-настоящему счастлива.
