Я зашла следом, разулась, влезла в вязаные тапочки, но куртку снимать не стала. Все никак согреться не могла. Видимо, слишком долго у ручья просидела, нужно было раньше уходить.
В сенях было прохладно и пахло свежими яблоками и сеном. Обожаю этот аромат. В нем так много лета, тепла, солнца…
Я подошла к большой плетеной корзине, в которой блестели боками крупные красные яблоки, достала одно и поднесла к лицу. Аромат стал еще сильнее.
– Зайку кормил? – посмотрела на Никитку.
– Кормил, – отрапортовал сын. – И Борьку тоже. И гарем его.
Борька был огромным боровом, упрямым и злопамятным. Я купила его в прошлом году и уже успела не раз об этом пожалеть. Не все животные хорошо уживаются с оборотнями. Пусть мы и люди, большую часть времени, но дух-то волчий никуда не денешь. И если курам и уткам все равно, то козы и свиньи реагируют. Особенно кабаны. Что еще раз доказывает, что все мужики… Проблемные, короче.
– Я же говорила, не лезь ты к свиньям. Я сама.
Отложила яблоко и сняла, наконец, куртку.
– Ты и так все сама. И за бабу, и за мужика. Не дело это, мам, помощь тебе нужна, – рассудительно заметил мой шестилетка, и я вдруг посмотрела на него другими глазами.
Растет мой мальчишка. Совсем самостоятельным стал.
– Может, наймешь кого? – продолжил Никитка.
В груди что-то сжалось. Маленький мой, если бы все было так просто! Тут и так еле выкручиваемся, откуда ж на работников деньги брать?
– А зачем нам чужие люди в доме? У меня вон какой помощник есть! – отбросив упаднические мысли, улыбнулась я. – Ладно, идем ужинать. Я с утра тыквенную кашу запарила.
– Опять каша! – скривился Ник, но покорно поплелся на кухню.
Ага. Скажи ему, что еще курица есть, так он на тыквач и не посмотрит. Нет уж. Пусть сначала полезную кашу съест. А то знаю я его. Научился у Никона, что еда – это мясо, а все остальное, так, трава. И упирается. Правда, спорить пока не решается. Но это пока. Чувствую, подрастет еще немного, и совсем от нормального питания откажется. Он может. И в кого такой упрямый?
Я наблюдала, как сын расправляется с ярко-оранжевой кашей, от которой шел нежный аромат тыквы и сливочного масла, и чувствовала, что от былой тоски не осталось и следа. Правда, чего я так злилась? Неужто не сумею взять себя в руки и забыть никому не нужные чувства? Конечно, сумею. Мне бы только с рыжей пореже встречаться, хотя бы первое время.
– Ник, еще мясо есть, – отвлеклась от своих мыслей.
– Ну, мам! Ты всегда так! Я бы эту гадость и не ел, если бы знал, что настоящая еда есть!
