[17] В итоге и книга не увидела свет, и меморандум так и не был отправлен. Впрочем, идея была обречена с самого начала: Бисмарк не любил, когда ему грозили пальчиком.
Вагнер продолжал свой путь в Берлин, оставив Козиму одну дома с книгой Ницше и банкой икры, которую послал ей из Лейпцига [18]. Если бы Ницше последовал своему донкихотскому импульсу, покинул университет и отправился с Вагнером по Рейху, то за месяц быстро почувствовал бы себя не у дел. Поездка Вагнера имела ошеломительный финансовый успех. Победа над Францией породила националистические настроения, благодаря которым композитор и его идеи стали пользоваться огромной популярностью. Его с восторгом принимали в Берлине и Веймаре. В Байрёйте ему предложили участок земли еще лучше, а также другой участок, рядом с будущим оперным театром, где они с Козимой могли бы построить себе прекрасную виллу.
В конце марта снег начал таять, Вагнер вернулся из своего триумфального турне, а Ницше был приглашен в Трибшен на Пасху. Он снова был единственным гостем. Он появился в Великий четверг с сотней франков в кармане. Это был результат своеобразного пасхального предательства, напоминавшего о тридцати иудиных сребрениках. Деньги дал ему Ганс фон Бюлов, эксперт в области эмоциональных манипуляций. Он никогда не упускал случая помучить Козиму и всех, кто ее любил. Перед Пасхой он посетил Ницше в Базеле, расхвалил до небес «Рождение трагедии» и обременил его малоприятной задачей доставить в Трибшен деньги – пасхальный подарок его дочери Даниэле, которая жила в Трибшене с Козимой и Вагнером.
Погода на ту Пасху была такой же неспокойной и переменчивой, как их эмоции. Они стояли на самом краю разрыва и несказанно об этом сожалели. Они оставляли Остров блаженных. Если отъезд из Трибшена и не означал того, что Вотан называет das Ende – «сумерками богов», то он, несомненно, знаменовал окончание волшебного периода божественного взаимно вдохновляющего творчества, результатом которого стали один ребенок и четыре шедевра – «Зигфрид», «Сумерки богов», «Идиллия Зигфрида» и «Рождение трагедии». Все они понимали, что идиллия подошла к концу.
Вагнер и Ницше отправились на последнюю, как оказалось, прогулку по трибшенским окрестностям. Вечером Ницше прочел свою пятую лекцию. На следующий день, пока Вагнер работал, Ницше и Козима прогулялись по Тропе разбойников. На такие прогулки Козима обычно надевала розовую кашемировую шаль, обильно декорированную кружевами, и большую тосканскую шляпу, украшенную розовыми розами, чтобы сохранить цвет лица. Рядом с ней с достоинством трусил огромный угольно-черный ньюфаундленд Русс, необычайно напоминающий семейного духа из легенды о Фаусте. Прогуливаясь по берегу серебристого озера, они беседовали о трагедии человеческой жизни, о греках, о немцах, о планах и надеждах. Холодный ветер, словно взмах огромного крыла, ознаменовал начало внезапной бури, которая загнала их обратно в дом, где они читали друг другу сказки у камина.
