Хотя Вагнер и Жюдит не стали любовниками, инстинктам Козимы не требовалось формальной измены. Тем временем ее рассудочные, платонические и совершенно безупречные отношения с Ницше только крепли. К сожалению, всю переписку с Ницше она сожгла, так что остается полагаться на ее дневник, который она вела не для себя, но как будущий публичный источник просвещения и воспитания детей и потомков.
Во время визита Жюдит Готье Ницше описывается в дневнике просто как хорошо образованный, культурный и приятный человек. Сама Жюдит Готье и ее сопровождающие именуются «людьми Мендеса».
После возвращения в Париж Жюдит написала статью о Вагнере в домашней обстановке, которая сделала бы честь любому современному таблоиду. Козима была поражена таким вторжением в личную жизнь и той вульгарностью, с которой Жюдит описывала мелкие повседневные детали их частной жизни.
В перерывах между сочинительством Вагнер брал собак и отправлялся на горную прогулку или же ездил в любимую антикварную лавку в Люцерне. Когда маэстро не было дома, Ницше разрешалось играть на его фортепиано. Он играл хорошо даже для такого окружения, к тому же более эмоционально, чем Вагнер, которого всегда больше беспокоили технические детали. Ницше во время игры погружался в какое-то состояние транса, которое вызывало у Козимы (бывшей все же дочерью Листа) приступы галлюцинаторного возбуждения.
Чем дольше и чем лихорадочнее он играл, тем больше ее сковывало «ощущение страха и дрожи». Она отмечала, что игра Ницше пробуждала в ней все демоническое. И для Козимы, и для Ницше музыка была царством божественного экстаза. Повседневность, по ее убеждению, после этого внезапно становилась невыносимой. Пока Вагнера не было, они несколько раз пытались связаться с миром духов: экзальтированная игра Ницше на фортепиано была прелюдией к вызову оккультных сил [15].
На Рождество 1869 года Ницше снова пригласили в Трибшен. Он был единственным посторонним, единственным гостем. Такого Рождества у него еще не было.
Вагнер и Козима соблюдали сложные рождественские ритуалы. Козима была ревностной католичкой, а Вагнер – известным атеистом, но год за годом они объединяли усилия ради детей. В сочельник они воссоздавали старинную немецкую историю о святом Николае, приносящем дары, и Кнехте Рупрехте, грозящем выпороть или похитить шаловливых и непослушных детей.
Ницше помог Козиме устроить сцену для постановки ритуального действа. Они вместе украсили елку. Когда все было готово, няня Гермина побежала к детям, чтобы сообщить, что слышала
