Обед по идее должен был отвлечь внимание и расслабить меня, заставить не ожидать наезда. Сделать подавленным и готовым к внушению. Сытый человек более мирный и чаще всего больше настроен на компромисс и готов на ненасильственное решение вопроса.
В подтверждение последней мысли. Следом идет очень неудобный стул. Я сразу то и не заметил, визуально он красивый и аккуратный, а внутри ножки выполнены под разным углом, и я понимаю, что мне совершенно неудобно сидеть. Если бы не ужасные условия на руднике меня бы подобное наверняка смутило бы.
И как итоговый гвоздь в крышку моего гроба, солнечный зайчик, который шатается на улице от ветра и отражает свет мне прямо в глаз.
— Хм, — резким выдохом на пополам со скепсисом, на последние мои слова отреагировал Павел.
Он точно ко мне не ровно дышит. Реагирует на меня словно бык на красную тряпку. Мне не нужны были ментальные способности, чтобы определить, что я ему по-настоящему не нравлюсь. И происходит это с каждой минутой все больше и больше.
Комментировать я ничего не стал, а просто принялся разглядывать окружающее меня пространство.
Столовая была небольшая. Помимо стола и стульев, за которыми мы сидели, здесь был небольшой столик заставленный едой. И также небольшой бар со стаканами. Я пристально стал читать названия, пытаясь вспомнить хотя бы знакомое что-то знакомое. Если не из своей памяти, то из Диминой, но так ничего и не увидел.
— Идемте в гостиную, там уже самовар должен быть готов, — неожиданно сказал дед и все встали и пошли за ним.
Оббитая деревом комната. Вселяла какой-то уют на подсознательном уровне. Очень вкусно пахло древесиной и какими-то травами. Немного в стороне в углу комнаты стоял небольшой самовар, на котором сверху стоял заварник.
Как только мы вошли в комнату. Слуга, стоявший рядом со столиком поклонился и неторопливо вышел плотно притворив за собой дверь.
Была возможность сесть за мягкие кожаные кресла, но я помнил, что похожие были у Тау Лонга. В них очень приятно сидеть, но очень не хочется вставать. А расслабляться я не хотел. Поэтому сел за небольшую скамейку, стоящую около стола. Дед собственноручно насыпал в заварник чай и какие-то травы, всего понемногу, похоже с чаем у него особые отношения.
После чего приоткрыл дверь в сад. Откуда потянуло осенней свежестью.
— Ну, а теперь можно и поговорить, — первым нарушил молчание Тимофей, но я видел краем глаза, в отражении стекла, как в ответ на его пристальный взгляд ему кивнул отец.
