С одной стороны располагалась какая-то вырезанная природой лестница, он поднялся наполовину, затем повернул назад. Пока ничего, никаких признаков того, что человеческая нога ступала так далеко в эту пещеру. Разочарование обрушилось с такой силой, что ослабели ноги, и он рухнул на колени.
Он был абсолютно уверен, что найдет девочек и сможет вернуть родителям. От мысли о том, что эта вера была бесполезна, у него перехватило дыхание. Он…
Над головой что-то шевельнулось. Оуэн вскочил на ноги и бешено замахал фонариком, затем заставил себя замереть. Успокойся, сказал он себе. Так глубоко в пещере можно встретить разве летучую мышь. Он внимательно прислушивался, обшаривая лучом фонарика камни, но вокруг лишь беспрестанно капала вода.
Что, если это одна из девочек? Что, если они поранились, или переохладились, или у них кончилась еда? Мысль была слишком близка к немыслимому – что, если они погибли? – и тогда Оуэн запаниковал по-настоящему.
– Марли! – крикнул он со всей мочи, потом втянул в легкие как можно больше холодного влажного воздуха и снова заорал: – Фэллон!
Собственный голос показался таким громким и неуместным в тишине пещеры, что зазвенело в ушах, но ему было все равно. Он продолжал выкрикивать имена, пробежав несколько метров вверх по камням, затем позвал снова. Он поднял такой шум, что звуковые волны отскакивали от камней и словно бы множились, полностью перекрывая другие, более скрытные звуки вокруг, пока не стало слишком поздно бежать.
Потом Оуэн закричал уже совсем по-другому.
Майкл Томпсон следовал за машиной с двумя агентами ФБР. За свою карьеру он ездил по этой дороге больше тысячи раз, несколько раз только за сегодняшний день, если уж на то пошло, и серебристый седан легко катил по темным изгибам мокрой от дождя трассы 70.
Сначала он ни о чем не думал: никаких мыслей, только вид через лобовое стекло и ровный перестук дворников. Этот звук послужил своего рода успокаивающей мантрой, смягчив злость на двух агентов, что шныряли у входа в старую Хрустальную Пещеру. Не говоря уж о ярости, вызванной самим их прибытием в Браунсдейл.
Томпсон намеренно висел у них на бампере и не выключал дальний свет. Не из мелочной мести – ладно, может быть, немного, – он просто пытался преподать им урок, показать, что способен быть для них такой же занозой в заднице, как и они для него. Или они привыкли к сопротивлению со стороны местных жителей во время расследования? Это вряд ли. Скорее всего, никто никогда не задавал им вопросов, а тем более не наводил справок, чтобы убедиться, что они действуют по закону. У коротковолосого с лица не сходило плохо скрываемое выражение гнева всякий раз, когда Томпсон заставлял их притормозить. Слоун рассказал, как они отреагировали, когда заявились в участок и попытались проникнуть в комнату с вещдоками. К слову, о чувстве собственного достоинства. Эти копы из больших городов, наверное, всегда ведут себя так, будто маленькие городки, составляющие костяк Америки, чем-то им обязаны. Ну, удачи, с таким-то отношением.
