Тишина. Абсолютная тишина.
Я перевожу дыхание и оцениваю подземку протяженностью не больше сотни метров.
Разлагающиеся трупы – все, что здесь есть. Пол усеян вздутыми телами с выпученными глазами, губами, языками…
Копошатся личинки.
Жужжат полчища мух.
Немного жалею, что Голос вернул обоняние.
– Ты сам захотел.
Голос по-доброму усмехается. Раз уж захотел, то справлюсь. Напрягает не запах, а отсутствие Диких.
Ходячих Диких.
Только мертвецы. Только лежат…
Я потуже затягиваю футболки на предплечье, с трудом делаю глубокий вдох и, поборов рвотный позыв, быстрым шагом двигаюсь вперед. Лавировать между телами – задача не из легких: три раза спотыкаюсь, один раз поскальзываюсь на крови, но удерживаю равновесие.
Время задержки дыхание подходит к концу. Должно быть, мое лицо покраснело. Еще немного…
Из-за кучки тел у стены справа выныривает Дикий и, продолжая жевать, несется мне навстречу.
Где его медлительность, когда она так нужна? Где моя удача…
Перед глазами мелькают образы. В голове появляются сторонние звуки, чьи-то слова… Опять…
Каркает ворон. К нему присоединяется второй.
Две черные птицы кружат над головой какого-то старика с повязкой на глазу…
Святослав?
По ушам бьет бой барабанов.
БАМ!
Бам-Бам!
БАМ!
Бам-Бам!
Мы сталкиваемся с Диким – предплечье в пасть.
Нож – шея.
Нож – шея.
Очередная порция крови на лице – Мы бежим к выходу.
Барабаны стихают. Образ старика исчезает.
Относительно свежий воздух врывается в легкие. Я вдыхаю полной грудью, параллельно осматриваясь – супермаркет совсем близко, и Диких не наблюдается.
– Спасибо… – я вытираю обе стороны клинка о шорты.
Голос не отвечает.
– Как знаешь, – бормочу я и мчусь вперед, пока путь свободен от Диких.
И вдруг я слышу гитару. Поворачиваю голову на звук – на подоконнике второго этажа одного из ближайших домов сидит бородатый парень с поблескивающей на солнце серьгой в ухе. Ноги он свесил вниз, в зубах держит сигарету, а в руках – гитару и наигрывает на ней какую-то мелодию. На тротуаре под ним шаркают несколько Диких.
Вдалеке раздается пара выстрелов, и парень бросает взгляд туда, откуда они доносятся и перестает играть. Затянувшись в последний раз, он отправляет окурок в тварей и замечает меня.
Я чуть сбавляю темп…
Еще два выстрела. Он ударяет по струнам и начинает петь:
Почему-то всегда так незыблемы цели,
Разрушать города, видеть в братьях мишени…
Немного играет довольно быстрым боем и продолжает:
Мы могли быть другими, но мы те кто мы есть,
Предавали, любили и сражались за честь.
