Полный.
Выпиваю залпом, и становится значительно легче. Умываю лицо и шею – свежесть.
– Сеня, прекращай! Не смешно! – тот же самый голос, что меня разбудил, доносится с улицы.
Часы на запястье: маленькая стрелка на единице, а большая на двенадцати – время для ночных криков и потасовок.
Конечно. Естественно. Под моими окнами.
– И не говори, что тебя это не бесит! – я возвращаюсь на лоджию и перегибаюсь через ее край.
Варя молчит.
Дождя нет, ветер стих, воздух наполнился отрезвляющей прохладой. На безлюдной улице тускло горят фонари – грязный оранжевый свет.
Неоновая вывеска магазина мигает одной буквой.
Из соседнего дома приглушенно звучит музыка. По мокрому асфальту проезжает красная иномарка и скрывается за углом.
Где-то вдалеке едет поезд. Гудит. Старые колеса стучат по старым рельсам.
Никаких признаков «Сени» и его друга.
– Думаешь, что показалось? – я поворачиваюсь к Варе.
Очередной вопль возвращает меня на место.
– Помогите!
Я щурюсь.
В свете фонаря появляется седобородый старик. На его глазу что-то похожее на черную повязку. Он выставляет руки перед собой, пятится назад и что-то тихо говорит второму человеку, который хрипит и приближается к нему. Медленно. По непонятной траектории.
Не я один сегодня напился. Местные алкаши.
Вопрос в глазницах.
– Да, может и не местные, – я пожимаю плечами и нащупываю лежащую рядом пачку сигарет. Подцепляю одну и щелкаю зажигалкой.
Упрек.
– Не смотри на меня так. Я же не каждый день…
Дым проходит через фильтр. Трахея, бронхи – залетает в легкие. Никотин попадает в альвеолы, всасывается в кровь и за считанные секунды добирается до мозга.
Тем временем «Сеня» с седобородым катаются по асфальту, но не дерутся. Ни намека на драку, что весьма странно для ночных алкашей.
Еще затяжка…
Никотин стимулирует выработку дофамина. Пропадает чувство тревоги, наступает общее расслабление.
– Какие-то они… – начинаю я, но меня прерывает душераздирающий вопль.
Отступает общее расслабление.
Я делаю несколько затяжек, тушу сигарету и всматриваюсь: держась за предплечье, седобородый падает на спину и второпях отползает в сторону, а «Сеня» стоит на четвереньках и чавкает. Наверное, чавкает.
Возвращается чувство тревоги.
Дикий.
Я проношусь мимо Вари и через кровать прямиком к шкафу. Внизу, между зимними кедами и сломанным роботом-пылесосом лежит аптечка.
Что взять? Все. Кидаю ее в рюкзак и на ходу забрасываю его на плечи, стараясь утихомирить вихрь мыслей в голове.
Спохватившись, ставлю Варю на место.
