Альберт-наблюдающий чуть не закричал и проснулся.
Часы отсвечивали шесть вечера.
Лин спала рядом, спокойно дышала, лёжа на боку, лицом к мужу. Альберт повернулся к ней и посмотрел в её лицо, безмятежное и прекрасное, коснулся её губ и встал с кровати.
Только сейчас он понял, что за ночь ужасно пропотел, одежда пропиталась потом почти насквозь. Альберт разделся, дошёл до ванной и кинул её в стиральную машинку. А после зашёл в душ.
Голова у него всё ещё гудела из-за сна и усталости, и мрак из мыслей никуда не ушёл, новсе же Альберт чувствовал себя немного лучше. Он добрых тридцать минут простоял в душе, просто наслаждаясь покоем и горячей водой. Десять минут – закрыв уши ладонями, чтобы звук воды стал глухим, как бы далёким. Это успокаивало. Альберт знал, что это подсознательное.
Когда он вышел из душа, Лин уже хлопотала на кухне.
– Ой, посмотрите, кто это тут у нас! – сказала она, держа в губах неприкуренную сигарету. – Ха, член, – указала пальцем, ведь Альберт не был одет.
– Ха, член, – отозвался он скорее по обязанности, чем искренне. – Мне всю ночь такое снилось…
– Да я знаю, кряхтел, ворочался и стонал. Интересно, что они в эти свои жаропонижающие штуки добавляют…
Альберт молчал, глядя на дурачащуюся жену.
– Ладно-ладно, – та, видимо, неверно истолковала его молчание. – Я правда волновалась вот и вогнала тебе больше, чем нужно. Зато ты хорошо поспал. Почти сутки. Что тебе снилось-то? – с интересом поинтересовалась Лин, подойдя к Альберту ближе, одновременно нащупав на столе зажигалку.
– Точно не скажу, – ответил Альберт, потому что сон помнил плохо. – Но вроде что-то фрейдистское. И связанное с Адкинсом.
Он тут же пожалел, что упомянул пациента. Всколыхнулся мрак.
Лин, сделавшая особенно глубокую затяжку, округлила глаза.
– А вот об этом я хотела поговорить.
Зашумел чайник. Лин широко шагнула и оказалась у плиты отключила чайник, разлила чай по чашкам.
– Ты не думаешь, что как-то слишком уж… ну, со всем этим делом?
– Что? – Альберт сделал вид, что ничего не понимает, хотя всё на самом деле понимал.
– Не «что», чтоб тебя! – чуть повысила голос Лин. – Ты доработался до жара и потери сознания! По-твоему, это нормально?
– Это фанейротим… – неуверенно ответил Альберт. – Я слишком остро реагирую…
– Мне всё равно, фанейротим или нет. Я хочу сказать, что ты слишком…
Лин вскрикнула, потому что, размахивая рукой, едва не влепила сигарету в стену. Злобно её затушив, она, как ни странно, слегка успокоилась, и заговорила уже не так эмоционально:
