– А когда мне наденут на голову эту штуку? – Адкинс снова кивнул в сторону аппарата.
– Да, в принципе, можно уже сейчас, если вы не против.
– Я не против, доктор. Делайте то, что должны, я в ваших, – Аурей выделил это слово, – руках.
Альберт приступил к привычнной рутине: размотал провода, смазал присоски гелем и прилепил парочку к вискам пациента, а другую к собственным вискам. Альберт делал это уже не один десяток раз. Разве что, с другими людьми, не убийцами.
Альберт почувствовал, как холодная волна пронеслась от его пяток до шеи через ноги и спину.
Убийца.
Альберт осознал, что стоит вплотную к нему, и если тот захочет…
Но, нет, тот лишь хмыкнул, морщась от прикосновения к вискам холодного геля. С чувством облегчения Альберт отошёл от него к своему месту и буквально рухнул на стул.
– Вот и всё, – сказал он. – Теперь себе… – его пальцы слегка дрожали, но Адкинс, кажется, этого не видел.
Или видел? Понимать прямой взгляд его голубых глаз Альберт пока не научился. Ему казалось только лишь то, что Аурей его, вроде как, и не слушает. Или слушает? Первые сеансы – это всегда так сложно. Чужое сознание и чужие чувства – всегда потёмки.
– И когда вы включите эту машину?
– Она включится сама, – отозвался Альберт, положив руки на стол.
Он немного лукавил. Не настолько, чтобы это почувствовалось. Аппарат не мог включиться, потому что не мог отключиться в принципе – он работал по умолчанию, и работал он только при наличии двух важных компонентов.
Один из них врач.
А другой – пациент.
Альберту было немного неловко скрывать это от Адкинса, но эмпатология убийцы всё-таки совершенно особенный случай.
– Что мне делать, доктор?
– Просто отвечайте на мои вопросы.
Альберт сосредоточился так сильно, как мог, чтобы, при этом, не потерять контроль над ситуацией. Визуализация – важная часть процесса, и Альберт почти что видел, как его желание дотянуться до пациента возникает из воздуха, превращается в сильные, но гибкие и аккуратные щупальца с присосками и мощными клювами, как у кальмара, на кончиках. Всем сознанием, всеми чувствами Альберт потянулся. Пока что вникуда.
Он сам не знал, что скажет, ведомый лишь одной целью: понять чувства Адкинса при совершённых им убийствах, понять, достоин ли Адкинс тюрьмы, стирания, или того, чтобы остаться в Оак Мэдоу надолго.
Понять.
– Зачем вы сделали то, что вы сделали?
Главное – не перепутать. Не вообразить себе, что почувствовал пациента, что действительно его понимаешь, когда на самом деле лишь фантазируешь себе понимание. Именно поэтому Альберт первым делом задал тяжёлый вопрос.
