Как и ожидалось, к назначенному месту они прибыли к рассвету назначенного дня. Упавшее Мёртвое Дерево на границе леса и поля с красными цветами пришлось искать в полутьме.
– Думаете он уже ждёт нас там? – спросила Кудряшка. Они вместе с Ари ехали впереди.
– Он может не успеть добраться до места сегодня, кто знает, где его застало письмо? – добавил Ари.
– Может он и не получил письмо. А может не хочет нас видеть? – ответил Чарли угрюмо.
– Будем ждать его сколько потребуется, – предложил Мартин. – Я уверен, он рано или поздно придёт. Для начала надо место это найти.
Некоторое время они ехали молча, всматриваясь в сторону Леса.
– Вижу! Я вижу, вижу! – закричал Давид и так подпрыгнул, что чуть не упал с грызуна, и Мартину пришлось ловить его за руку.
– Где? – хором спросили Ари и Чарли.
Не дождавшись ответа, все сами увидели то, что искали. Упавшее, сухое и очень ветвистое дерево лежало прямо поперёк тропы, по которой они шли, в сотне метров от идущих. На нём не было ни листьев, ни плодов.
– Там никого нет, – озвучила Кудряшка то, что и так все видели.
– Будем ждать, – твёрдо сказал Мартин.
Дойдя до дерева, они по очереди спустились на землю и отпустили грызунов. С этими мыслями они нетерпеливо сидели у Мёртвого дерева ещё несколько часов.
Когда на горизонте появился отчетливый силуэт крупного грызуна и человека на нём, Мартин вспомнил, как два года назад в Бухте Встреч он увидел, как приближается Симон, как дети были счастливы встрече с отцом. Никто тогда не знал, что не пройдёт и недели, как они снова расстанутся. На этот раз никто, даже самый младший Давид, не были уверены в своих чувствах к Симону, и наблюдали за его приближением молча и замерев, без восторга.
– Сирень, – вдруг севшим голосом сказала Кудряшка, – он едет на Сирени.
Мартин уже подумал, что к Сирени она точно бросится навстречу, но девочка не двинулась с места. В паре десятков шагов от ожидающих его детей Симон спустился на землю и пошёл пешком. Все завороженно его рассматривали, но никто не встал. Его походка по-прежнему была властной и тяжёлой. Пятнистая одежда позволяла сливаться с Лесом, а огромные чёрные сапоги оставляли на земле глубокие следы. Когда он скинул широкий капюшон, открылась его голова с коротко остриженными волосами и бородой, впалыми щеками и, казалось, потускневшими, утратившими синеву глазами, что не удивило никого, кроме Мартина. Остановившись в двух метрах от дерева, на котором все сидели, Симон тихо, но разборчиво произнёс, переводя взгляд с одного ребёнка на другого.
