– Девочка моя, я ведь говорю правду. Я здесь для того, чтобы сообщить, что скоро всё закончится. Я знал, что вы здесь. Ваш отец и меня приводил в Бухту Встреч. Я ведь был ему ближайшим другом.
Он говорил, и его слова делали одинаково больно всем присутствующим. Я не мог помыслить, что могло бы ранить человека сильнее, чем предательство того, кто был близок, а Гавриил говорил так, будто это не имело значения.
Раздался тихий звук крадущихся шагов и, неожиданно для всех, Кудряшка бросилась на Гавриила сзади, обхватила одной рукой его живот, другой прижав к его горлу нож Симона, тот, что уже убил одного мясоеда. Её мокрые кудри падали на его плечи и прилипали к впалым щекам.
– Вы ответите за всё, – простонала она. – За что вы так с ним?
С лица Гавриила и сейчас не спало выражение изумительного спокойствия.
– Я любил его, детка, – сказал он. – Но он много не понимал. Мы не сошлись в идеях. Я оказался слишком трусливым для его идеи закрыть всех мясоедов в бункер. Я всегда говорил ему, что это утопия, что всем нам всё-равно конец. Но сдался я только в тот день, когда узнал, что Симон поймал моего сына. Ким к тому дню был главным охотником в северной части. Передо мной стоял выбор: сын или Симон. Я не видел вариантов.
Валерия ещё сильнее прижала блестящее лезвие к его шее. Он продолжил говорить, но голос теперь случал более сдавленно и безжизненно.
– Я не собираюсь оправдываться перед вами. Мне никак не искупить вины, я сделал слишком много страшного. И твоего ножа я не боюсь. Смерть слишком близко, чтобы пытаться её избежать. Как тебе такая мысль, Мартин?
Он смотрел на меня, ухмыляясь.
– Мне близка эта мысль, – тихо сказал я. – Избегать смерть должно быть глупо и бессмысленно, именно поэтому я не стал бы есть людей, чтобы прожить дольше.
– Ещё пару лет назад мне казалось, что смерть обойдёт нас стороной, если мы станем беспощаднее её самой. Но теперь я вижу: она придёт и за мной, – теперь он смотрел не на меня, а вниз, туда, куда струями стекала вода с его волос и одежды.
– Почему вы не убили нас сразу? Мы ведь были почти беззащитны, – спросила Эвери, делая шаг от стены к Гавриилу.
– Я бы не тронул вас. Я запретил всем охотникам приближаться к вашему дому. Обещал, что вы не причините неудобств. Вы, в конце концов, единственная память о прошлой жизни, что у меня осталась. Но вот недавно оказалось, что вы убили наших людей, этого Ким не мог простить. Он только и ждал, чтобы вы оступились, попались кому-нибудь. Жажда мести Симону в нём не угасла с годами.
