Пообедав, я молча вымыла на кухне посуду и горестно поплелась в свою комнату.
Если бы я собиралась стать великим полководцем и в совершенстве овладеть стратегией и тактикой ведения войны, в эти дни мне было бы у кого поучиться. То, что происходило у нас дома, вполне можно было назвать битвой титанов. Причем в роли титанов выступали две железные леди, что только добавляло схватке остроты. Обе воительницы обладали несгибаемой волей и благородной царственностью, но бабушкиному британскому хладнокровию и безупречности манер кошка противопоставляла вулканическую импульсивность, сдобренную некоторой долей восточного коварства.
— Кто тебе, милочка, разрешил залезать в шкаф?! Почему непременно нужно спать в моем кресле?! — поминутно ледяным тоном негодовала на что-то бабушка. — Ну-ка брысь! Вон! Пошла отсюда!
— Мряу! У-у-у! Ш-ш-ш! — мгновенно вскипая, яростно отвечала в очередной раз вытуренная откуда-нибудь кошка. Возмущенно взбрыкивала, как горячий арабский скакун, и уносилась сломя голову прочь, ища, что бы ей в отместку сокрушить, что бы ей такого изорвать в клочья.
— Кто посбрасывал с вешалки шапки?! Кто порвал мой журнал?! А это еще что за скатерть-самодранка?! — не хуже пожарной сирены ревел совершенно спокойный голос бабушки, отправившейся по следу хвостатой диверсантки. — Вот я сейчас кому-то… Ох, сейчас этот кто-то у меня попляшет! — но никого, хотя бы отдаленно похожего на нашкодившую кошку, отыскать в квартире ей, увы, уже не удавалось. Потому что «броня крепка и танки наши быстры», — как поется в известной военной песне.
Если бы я собиралась стать великим полководцем, я, конечно, получила бы неоценимый опыт. Но только беда в том, что я с детства была убежденной пацифисткой и всеми фибрами души ненавидела насилие в любых его проявлениях. А потому моя душа не могла смириться с тем, что наш тихий дом вдруг превратился в одну из самых горячих точек планеты. Как уладить конфликт, я себе абсолютно не представляла. А винить в том, что все обернулось именно так, я могла лишь саму себя.
— Вот что, милочка, — отчетливо выговаривала за стеной бабушка с клокочущим в горле спокойствием. — Слушай меня внимательно. Ты больше НИКОГДА не будешь драть кресло!
— Мряу! Бум. Шмяк. Ш-ш-ш-ш! — неслось в ответ.
Я выглянула в прихожую. Разъяренная серая фурия, выскочив из бабушкиной комнаты, сделала гневный зигзаг по лишенному линолеума полу и вихрем взлетела на шкаф. Еле успевшая отпрыгнуть Люся, тяжело вздохнула и на всякий случай перетащила свой коврик в угол, подальше и от шкафа, и от бабушкиной двери.
