Веселящаяся компания поначалу не заметила потери бойца. Зато на звериный рёв со стороны туалета, сбежались работники гостиницы и вооружённая охрана. Кривя носами от омерзительных запахов, они вначале долго присматривались к лежащему на пороге телу, пока не удостоверились, что объект всё-таки жив. Как и осознали, что толстяк скорей всего мертвецки пьян. А что с такими свиньями делать? И вроде как свинья-то непростая!
Ну доложили Никите Сергеевичу, ну вышел он с несколькими прихлебателями, ну глянул на референта. Ну поржал минут пять, когда понял в каком состоянии его подчинённый чинуша. Зато потом только и распорядился:
— Оттащите его в душевую! Пусть сам моется, когда в себя придёт! — да и отправился вновь к столу, приговаривая, под смешки собутыльников: — Совсем Терешка слабаком стал! И двух литров не выпил, а уже с ног свалился. Пора менять на более стойкого. Гы-гы-гы!
Зря он так рано списал своего секретаря со счётов. Толстяк быстро очухался в прохладной душевой, стал себя ощупывать, всё ещё содрогаясь от пережитого недавно ужаса. И на удивление крепкой психикой стал убеждать себя, что зубастое чудовище ему просто приснилось. Уже и пиджак снял с галстуком, взялся за ремень брюк, но тут… Всё то же чудовище вновь взрыкнуло со спины. А потом и пасть открыло, собираясь вкусно перекусить.
И хоть в первый раз чиновник сломался, на второй раз опыт канцелярской работы и очевидца всяких гадостей, ему помог устоять на ногах. Ещё и ноги ему не отказали, настолько придав такое ускорение телу, что то остановилось лишь в момент соприкосновения со столом, вокруг которого восседала вся компания главного украинца. Вот там Терешка и заорал с выпученными глазами, бледный как мел, и размахивая в стороны руками:
— Там!.. Чудовище!.. Пасть — во!.. Зубы — во! Скользкое! Вонючее!.. Агромаднейшее!..
Вот тут уже товарищ Хрущёв взбеленился не на шутку:
— Пошёл вон! Вонючее… чудовище!.. Тварь, гадкая!.. Весь аппетит испортил!..
Это он ещё не знал, что у него отныне испортится не только аппетит.
Тогда как Лётчик продолжил свои издевательства, всё больше и больше входя в азарт.
Никита Сергеевич отправился спать в препаршивейшем настроении:
"Никак допился Терешка до белой горячки! — рассуждал он, уже укладываясь в кровать. — И что абсурдно: не черти ему примерещились, а некое Чудо-юдо, с пастью крокодила. А ведь какой всегда стойкий боец был… Да и с делами справлялся на отлично. И надо же так обгадиться по всем параметрам?.. Фу! Мерзость!"
