«Но что мне помешает провести ритуал вначале на ком-то, кого не жалко? — размышлял мемохарб, прислушиваясь к спокойному дыханию спящей жены. — А то и несколько таких экспериментов провести? Понятно, что придётся отбирать самых достойных, сродни моим ученикам азиатам. Ведь если мы сможем свои ряды пополнять личностями с гигантскими паранормальными способностями, то мы быстро наведём порядок не только в стране Советов, но и на всей этой планете. Опять-таки, если это не станет моей самой грандиозной ошибкой…»
К таким сомнениям привели воспоминания о родной цивилизации. Что толку, что там имелось много харби самой разной направленности. Они в названиях отличались приставками: импли, пертум, элмер, арбек, агр, регро, аур, астра… А вот по умениям различались сильно. Тот же астра — мог захватывать чужое сознание только в астрале. Тот же регро — не мог управлять чужим телом больше чем десять минут. Тот же пертум, попадая в чужое тело — мог лишь вытягивать жизненные силы.
Но в общем числе пьетри, их было много. Примерно один на тысячу. И к чему это привело? Да к тому, что цивилизация разумных, покоривших космос, превратилась в общество с тотальной диктатурой, где у власти оказались самые жестокие, самые пройдошные и самые циничные твари. Они только тем и занимались, что обвешивали пленяемых с самого детства харби кучей ограничителей и блокираторов, а потом использовали своих соплеменников только в своих корыстных целях.
Вот и приходилось задумываться:
«Не случится ли такое на Земле? Если получится усилить таким ритуалом сотню, другую землян, то ведь они передадут свои способности детям. Дальше пойдёт разрастаться древо в виде внуков и правнуков… И лет через сто, сто пятьдесят… Конечно, к тому времени Настя может не дожить, хоть я и буду стремиться её омолаживать и восстанавливать изо всех сил. Но всё-таки… всё-таки!.. Не лучше ли будет, после всех наших свершений и преобразований в обществе, попросту убрать всех новообращённых харби?.. Да сосредоточить всё внимание на наших с Настей потомках?..»
Вроде правильные мысли. И никогда раньше Киллайд не посчитал бы подобные действия неуместной жестокостью. Только голая целесообразность. Только полезная прагматичность.
Но вот сейчас что-то в его подсознании затрепетало и возмутилось. Появились какие-то слюнявые мысли о каком-то благородстве, о какой-то честности, о какой-то гордости за великие, полезные для всей цивилизации деяния. Захотелось потешить своё самолюбие, оставшись в человеческой памяти настоящим героем, спасителем человечества, этаким Прометеем, осветившим путь людям в счастливое будущее.
