Видимо, это понимают и в Будапеште, и это понимание вызвало у несчастного адмирала Хорти нездоровое желание нащипать немного шерсти со своих яиц. Со всех других участков фронта к Банату и на помощь отступающим под ударами Федюнинского немецким войскам тянутся выделенные из действующих частей сводные роты и даже взводы – и совершенно непонятно, как этот человеческий фарш, не имеющий ни единого командования, ни общего понимания задачи, сможет противостоять наступающей Красной Армии. Товарищ Сталин прекрасно помнит, как год назад навстречу рвущимся на восток германским панцергруппам из глубины поодиночке выдвигались полнокровные стрелковые дивизии мирного времени, и все равно гибли под гусеницами фашистских танков. И тут те же причиндалы – только мелкие и в профиль.
Из-за ситуации в Венгрии забеспокоились и в Берлине. Если Венгрия рухнет в прах подобно Румынии, то советские войска одним рывком окажутся у южных границ Рейха. Ну и потеря семисот тысяч не самых плохих венгерских солдат – тоже достаточно серьезная потеря. Муссолини, например, до сих пор не прислал на Восточный фронт ни единого дополнительного итальянского солдата. И даже, более того, в Греции при поддержке местных коммунистических партизан советская 9-я армия пинками гонит итальянских бродяг прочь из страны, и те не смеют ничего возразить. Поэтому германские резервы, до последнего времени располагавшиеся в Восточной Пруссии и генерал-губернаторстве, срочно снимаются с мест дислокации и грузятся в эшелоны, чтобы отправиться на выручку терпящим катастрофу венграм. Но их путь будет не близок и тернист. На той же карте отмечены места, где российские ВКС и советские ВВС (Ту-95) будут точечными ударами разрушать железнодорожные мосты в горах Чехии и Словакии, чтобы немцам пришлось возить своих солдат и танки через Прагу, а может даже, и через Вену…
– Итак, товарищи, – сказал Верховный, вынув изо рта дымящуюся трубку, – первый акт летней кампании сорок второго года отыгран буквально по нотам. Не пора ли нам теперь ударить своим «Полярным сиянием» по вражеской самонадеянности и сокрушить последнюю крупную группировку вермахта, после чего враг полностью потеряет боевую устойчивость?
– Еще не пора, товарищ Сталин, – четко выговаривая слова, ответил Василевский, – вражеские резервы пока никуда не убыли, процесс их переброски в Венгрию только в самой начальной стадии. Как бы нам ни хотелось поскорее освободить нашу территорию от вражеской оккупации, до начала операции «Полярное сияние» необходимо выдержать МХАТовскую паузу в десять-четырнадцать дней. А пока наши летчики будут играть с немецкими железнодорожниками в кошки-мышки. Едва ли нам удастся создать ситуацию, подобную прошлогодней коростеньской ловушке: от таких искусственных тупиков немцы теперь будут шарахаться как от огня, – но от этого сам процесс становится только интереснее. Переброска такого количества войск – это значительная транспортная операция, требующая для исполнения не одного десятка эшелонов, и в наших силах затруднить ее или даже полностью сорвать. И вот когда то, что уцелеет от перебрасываемых резервов, почти доберется до пунктов выгрузки, и стоит включать на полную мощность наше «Полярное сияние». Тогда Гальдер, почуяв угрозу Берлину, развернет эшелоны с войсками на сто восемьдесят градусов и погонит обратно по тем же ухабам… И когда наше наступление на балтийско-белорусском театре военных действий достигнет запланированных рубежей, мы двинем на Будапешт по кратчайшему расстоянию подвижные соединения Лелюшенко и Рыбалко.
