После 16 июля ничего “пробивать” уже не нужно было, никаких нарушений Бёллем программы и устава нашей партии опасаться больше не приходилось. Ровно через столько времени, сколько требовалось для перевода, появлялись у нас в журналах посмертные публикации не им подготовленных к печати произведений, которые он, возможно, иногда не совсем бессознательно оставлял пылиться на чердаке. Связь времен восстановилась.
Неожиданная “встреча” с Бёллем состоялась у меня в Австралии в… 1997 году, во время моей второй поездки к немецкой подруге, с которой мы однажды отправились на сбор членов немецкой общины, регулярно встречающихся для всяких культурных мероприятий в экуменической католической церкви.
На сей раз должно было состояться чтение радиопьесы Бёлля “Визит сельского священника”. Роли заранее были распределены, исполнители расположились вокруг большого круглого стола, уставленного принесенными из дома фирменными блюдами участниц (в отличие от послевоенных берлинских компаний, когда каждый ел только то, что сам принес, — здесь все было общее, все ели и пили всё, что стояло на столе). Славная организация досуга домохозяек и пенсионеров! Я завидовала белой завистью.
Когда моя подруга, представляя меня, сообщила, что я из Москвы и лично знала Бёлля, хотели отложить чтение-спектакль, заменив его моим рассказом. Но согласились с предложением плана не нарушать, а включить меня в последующую за действом дискуссию. Она была долгой и разветвленной, о России собравшиеся имели очень экзотические представления. Не знаю, удалось ли мне разрушить хотя бы некоторые, совсем уж фантастические клише. Во всяком случае, до конца моего пребывания мы с подругой чаще обедали или ужинали в гостях, чем дома.
Макс Фриш
Видимо, это знак свыше: как раз сегодня, когда у меня намечено было начать главу о Фрише, принесли долгожданный четырехтомник его произведений. Издание это было связано с неожиданными трудностями и длилось целых пять лет. Типично “новорусская” история!
Директор одного издательства в Ростове-на-Дону, горячий поклонник Фриша, который заказал мне подготовку издания — несмотря на то, что не так давно в Гослите выпустили трехтомник, — погиб в автокатастрофе, издательство заглохло. Другое, московское, вновь образованное, решило красоты лица ради начать с Фриша и действительно выпустило, в дорогущей обложке, первых два тома. На этом дело и застряло, хотя книги были раскуплены и даже появились в списках интеллектуальных бестселлеров. Долго топтались на месте, откладывали выход остальных томов по разным причинам или предлогам с месяца на месяц, сложившиеся в целых два года, пока у меня не лопнуло терпение и я “сдалась” моему любимому харьковскому “Фолио”, давно хотевшему, но в свое время опоздавшему с предложением издать Фриша. Началась долгая переписка с немецким “Зуркампом” — правообладателем, еще об одной передаче прав, — с немцами договориться было проще, чем с моим здешним рабовладельцем. В конце концов все утряслось. Но начались сложности у “Фолио” с минской типографией… Ну слава Богу — вот они, эти четыре тома. Правда, обложки… Сама Маринина извелась бы от зависти при виде этих ядовито-ярких сверкающих глянцем картинок. А уж Фриш, с его строгим вкусом профессионального архитектора, — нет, перевернуться в гробу он не может, но только потому, что прах его, согласно завещанию, развеян.
