— Я сам! — бросил Перси, вошел в кабину и нажал на кнопку.
Дверцы бесшумно закрылись, и лифт поднял его на седьмой этаж. Ковровая дорожка времен эпохальных партийных съездов, на которых советские и китайские вожди клялись друг другу в нерушимой дружбе, скрадывала шаги. Не чувствуя ног от усталости, Перси доплелся до номера, на ходу стащил рубашку, брюки швырнул в кресло и встал под душ. Упругие струи воды хлестали по жилистому телу, возвращая бодрость и избавляя от липкого страха, все еще жившего в каждой клеточке. Выбравшись из ванны, он босиком прошлепал в гостиную, взглядом пробежался по креслам, столу и остановился на бутылке виски. Рука потянулась к ней и свинтила пробку. Приложившись к горлышку, Перси пил до тех пор, пока перед глазами не поплыли стены. Он уже плохо помнил, как дотащился до кровати и, рухнув в постель, мгновенно уснул.
Из сна его вырвал требовательный звонок сотового. Это был Саймон. В голосе резидента звучала тревога:
— Марк? Марк, что с тобой?
Перси тряхнул головой и, с трудом ворочая языком, ответил:
— Э-э, слушаю тебя, Джек.
— Да что с тобой, Марк? — не мог понять тот.
— Все в порядке.
— Точно? Ты где?
— В номере!
— А-а, расслабился, — догадался Саймон.
— Слегка.
— Слегка?!
— А что, разве не заслужил?
— Заслужил! Наши яйцеголовые кое-что разобрали. Ты супер, Марк! Немедленно приезжай! Мы ждем! — радостные эмоции захлестывали Саймона.
— Уже лечу! Только в порядок себя приведу, — встрепенулся Перси.
— Не слишком старайся. Мы примем тебя в любом виде.
— Смотрите, как бы потом не пожалели.
— Короче говоря, Марк, через час Бетти будет на точке. Координаты и номер смотри на сотовом.
— Бетти? А Карл не приревнует?
— Сегодня тебе можно все.
— Джек, ловлю на слове!
— Хорошо. Мы ждем, — согласился тот и отключился.
Перси вскочил с кровати и едва не упал на пол. Изрядная доза виски дала о себе знать. Ноги плохо слушались, голова шла кругом. Придерживаясь за стены, он доплелся до душа. Вода отрезвила, о недавнем загуле напоминала лишь сухость во рту. Сменив пропахшую потом рубашку и мятые брюки на вечерний костюм, он спустился в холл гостиницы.
Величавый швейцар, склонил голову в низком поклоне, предупредительно распахнул дверь и пожелал:
— Отличной прогулки, сэр!
«Мерзавец, не хуже контрразведки работает! У меня, что „сэр“ на физиономии написано?» — удивился Перси, смерил его презрительным взглядом и вышел на улицу.
Долгожданная вечерняя прохлада опустилась на изнывавшую от зноя Москву. Он глубоко дышал бодрящим воздухом, в котором ощущалось дыхание близкой осени. Слабый ветерок, потягивающий со стороны сквера у театра Сатиры, доносил сладковатый дымок догоравшей листвы, и едва уловимый аромат поздних цветов.
