Малампэн | страница 23



– Ты такой же грубый, как Жамине...

– Ты не умнее Жамине...

Все это составляло часть лексикона Малампэнов. А Жамине действительно был необычным человеком: рыжий, лохматый, с длинными усами, с одеждой, как будто висевшей вокруг него, а главное, с удивительными глазами, они смеялись, когда сам он не смеялся, – и с голосом, какого я с тех пор никогда не слышал.

Это был заклятый враг моей матери. Когда он ехал в город на своей машине, которая уже сбила несколько человек, он заворачивал к нам, где у него не было никакого дела, причем он нисколько не интересовался своим братом.

Я остался на горшке, на котором охотно и подолгу сиживал. Услышал, как отворилась застекленная дверь кухни и знаменитый голос весело крикнул:

– Привет!

Жамине шепелявил. Он плевался, когда говорил, свистел на звуке "ш", растягивал слоги. Если бы я был в кузне, он обязательно ущипнул бы меня за ухо и, картавя, спросил бы:

– Как поживает этот юный чудак? И у него это выходило так:

– Чуууууак!

Моя мать, не стараясь быть с ним любезной, спрашивала без церемоний:

– Что тебе еще надо, Жамине? В конце концов, это могло быть просто прозвище, такое же необъяснимое, как Било?

– Честно говоря, невестушка, я ездил к Валери, проздравить ее с именинами!

Я почти уверен, что он сказал: я ездил проздравить... И могу поклясться, что он сказал это нарочно. Он вел себя свирепо, в особенности с моей матерью. Подолгу хлюпал носом, никогда не пользуясь носовым платком, и ему доставляло удовольствие плевать на землю длинной струей слюны, хотя он знал, что моя мать каждый раз едва сдерживает тошноту.

– Кто это Валери? – Она продолжала работать утюгом, а Жамине уселся верхом на стул.

– Это одна девка из деревни Юто, к которой я хожу, когда мне приспичит.

Три быстрых шага. Мать одним движением закрыла дверь кухни, а я спокойно перенес свой горшок ближе к перегородке, чтобы лучше слышать.

– Ты не можешь говорить поосторожнее при детях? Ты делаешь это нарочно?

Она не обращала внимания на моего брата, считалось, что он не понимает.

– Ну и что, все равно они когда-нибудь все это узнают... Да вот, например! Моя шлюха дочь...

– Жамине!

– Что? Я не имею права назвать свою дочь шлюхой, когда она «в таком положении» и не может даже сказать, кто виновник?

Я знал, что «быть в таком положении», значит, быть беременной. Но почему при этих словах в сознании у меня возникала тетя Элиза, у которой никогда не было детей? И почему я связывал ее с моим отцом?