Но Ярен, словно почувствовав, молчал. Не трогая меня, не пытаясь перехватить приоткрытую створку, ждал за спиной.
Справившись с собой, открыла дверь шире, бросила через плечо:
— Хочешь зайти?
Сама не знала, почему приглашаю, зачем вообще говорить с ним. Больше всего хотелось остаться одной, и в то же время не могла оставаться в одиночестве. Казалось, я заледенею, покроюсь непроницаемой толстой коркой, которую ничто и никто не будет в состоянии разбить. Наверное, мне лихорадочно требовалось тепло, пусть даже самый тусклый, самый слабый огонек.
Молча прошли в комнату. Лидайи не было, уехала с Ларном на весь день, а может, и ночь.
Я остановилась в центре комнаты. Показалось, будто на плечи обрушилась неизмеримая тяжесть, и я покачнулась. Выправилась, почувствовав спиной тепло чужого тела. Ярен меня не касался, просто встал сзади. Я слышала его дыхание, и это почему-то меня успокоило. Когда заговорила, голос звучал как обычно:
— Ты сказал, что нельзя доверять. Но я устала никому не доверять. Это как жить во тьме, каждую минуту опасаясь удара. Не могу больше… Наверное, мама права, лучше всего мне вернуться домой, в клан, под ее руку. Выйти замуж за кого она скажет и спокойно доживать жизнь, не выходя за пределы поместья.
Зло усмехнулась, вспомнив о Дейне. За спиной почудилось движение, словно Ярен хотел обнять меня, но не посмел.
— Ты тоже? — спросила, не оборачиваясь. — Тоже охотишься за Хранителем? Носишься со мной, потому что хочешь затащить в свой род?
Он все-таки обнял меня — схватил за плечи и развернул к себе. На одно долгое мгновение впился взглядом в лицо, потом протянул руку и осторожно стер слезы со щеки.
Но это не помогло, плотина уже дала трещину, слезы просачивались сквозь нее, медленно, капля за каплей набухая на глазах и выкатываясь… Пока Ярен не нагнулся и не собрал их губами. Бережно, придерживая ладонью затылок, чтобы я не отступила, не увернулась, поцеловал веки, щеки, губы. Это был целомудренный поцелуй, но я все равно замерла, внутри все сжалось от этой нечаянной, непрошеной ласки. Зачаток истерики растворился, словно ничего не было. Я вскинула взгляд — и утонула в чужих глазах.
В них было все: и неизбывная, накрывающая с головой нежность, и жгучее ненасытное желание, и вина, и решимость. Бурная, порожденная смешением этих чувств волна нахлынула и затопила, а в следующее мгновение Ярен поцеловал меня. Показалось, я умираю, сгораю в неистовом пламени. Словно на миг все барьеры между нами оказались сметены, и все потеряло важность. Все, кроме жадного прикосновения губ, кроме движений языков, нашего дыхания, нашего стремления навстречу друг другу.
