Анс, кажется, сказал это с намерением пошутить, но мне словно нож в брюшину загнали. Зачем я вообще согласилась встречаться с Карином? Ведь он уже тогда пытался меня шантажировать, просто я не заметила. Сказал, мы или встречаемся, или он уходит. Знал, что дорожу нашей дружбой.
Замотала головой. Не буду об этом думать. Надо забыть на денек-другой, и все будет по-прежнему. Карин поймет, что перегнул палку, и я, может быть, расскажу ему про Хранителя. И вообще, сейчас надо готовиться к турниру победителей.
— Круто! — невпопад обрадовался чему-то Анс. — Это прекрасная новость. Слушай, а как насчет прогулки? Покажешь мне все тут.
С удивлением уставилась на него — какой резкий переход…
Может, согласиться? Но потом с сожалением покачала головой.
— Извини. Давай в другой раз. Не то настроение.
— Ладно. Давай в другой. Как насчет завтра?
Как ни расстроена была, все равно рассмеялась.
Какой же он упорный! Чем-то мне это даже импонировало.
— Вот завтра и решим, — ответила с улыбкой.
— Эх… Ну ладно. Только потому, что знаю: девушки-боевики всегда держат слово.
— Когда это я успела дать тебе слово? — снова засмеялась.
Анс улыбнулся в ответ и вдруг взял за руку.
— Знаешь, — сказал он, нежно поглаживая мою ладонь, — а совсем скоро День Идины. В наших местах есть поверье, с кем проведешь ночь после праздника, с тем навсегда будешь вместе.
Щеки залило горячей волной. Во-первых, от неожиданно интимного прикосновения, во-вторых, от пристального взгляда, и в-третьих — от слов. Это намек? Он мне переспать предлагает?
Хотела вырвать руку — он удержал, и я воскликнула:
— Что ты несешь?!
Анс не сразу понял, а когда дошло — расхохотался:
— Ой не могу! Не в этом смысле! Не переспать, глупая, просто провести ночь! Встретить рассвет, если хочешь.
— И какое отношение это имеет ко мне?
Он не ответил, только состроил хитрую физиономию и пожал плечами. Мол, все сказал, больше ничего не знаю.
Сверху послышались шаги, и из-за лестничного поворота показался парень, тот самый, с повадками ар-терана — я сразу его узнала. Увидев нас, остановился. Взгляд его метнулся на мое лицо, ожег холодом ледяных глаз, затем на собеседника, потом на наши соединенные руки — мою ладонь Анс продолжал держать в своей. Четко очерченные губы скривились в презрительной ухмылке.
Меня охватили смешанные чувства. Одновременно захотелось и выдернуть руку, и, напротив, позволить Ансу поглаживать ее сколько угодно, чем дольше, тем лучше, по крайней мере пока этот придурок не скроется с глаз.
