Все-таки от столкновения с веткой в лодке образовалась течь. Одному из гребцов приходилось без конца вычерпывать воду ладонями.
Тимар долго наблюдал за ним, потом взял последнюю из оставшихся банок с консервами, открыл ее и выбросил содержимое в воду, а банку передал негру.
Две пары глаз с безграничным удивлением уставились на него. Негры знали, что банка паштета стоит двенадцать франков, примерно столько они зарабатывали за две недели. Тот, что орудовал банкой, как черпаком, с восторгом опускал блестящий металл, в котором отражались солнечные лучи, в воду, и другие гребцы завидовали ему.
Но Тимар уже не думал о туземцах. По мере приближения к цели он все больше предавался своим мыслям. Адель должна была прибыть в Либревиль накануне, видимо, в середине дня. Где она могла заночевать? С кем обедала? Что делала до вечера?
Первые часы пути он еще думал о молодой негритянке, когда же солнце перешло зенит, его мысли уже были заняты одной Аделью, особенно воспоминаниями об их последней ночи, когда они лежали рядом в темноте, глядя в потолок, и притворялись, что спят, но продолжали напряженно следить друг за другом.
Тимар не знал, в котором часу они должны прибыть, и не мог спросить об этом у беззубого негра. Время тянулось медленно. Дважды Жозеф останавливал пирогу, чтобы ему поправили навес из листвы. Наконец проворчал:
— Что же вы не поете?
Негры не поняли, чего он хочет, пришлось напеть мотив вчерашней песни. Тогда они с облегчением взглянули друг на друга, и тщедушный гребец затянул куплет еще длиннее и еще замысловатее, чем тот, который знал Тимар.
Через пять минут он уже не отдавал себе отчета в том, что пение продолжается. Зачем Буйу приезжал на концессию? И почему уехала Адель, ничего ему не сказав?
Два или три раза Жозеф засыпал, но ненадолго. Это не был настоящий сон, а скорее оцепенение от жары.
Наконец солнце скрылось за деревьями, и наступили короткие сумерки — несколько мгновений обманчивой свежести, когда ослабленный свет вернул всему обычную окраску. Через четверть часа опустилась кромешная тьма, а они все еще не достигли Либревиля. Тимар был взбешен, и больше всего из-за того, что бессилен был задавать вопросы.
Уже около часа они плыли в темноте, как вдруг заметили красные и зеленые огни. Впереди в небе брезжило сияние, но это была не звезда. В то же время они услышали звуки граммофона и частый топот на дощатом настиле.
Корпус торгового судна возник совсем рядом. Пластинка кончилась, граммофон забыли остановить, и теперь слышен был скрежет иглы. Пирога вошла в устье реки, там Тимар увидел еще одно судно, грузившее бревна.
